Водитель терпеливо ждал тогда перед домом, пока он доказывал Светлане Павловне, что имеет к ней серьезный мужской интерес.

– Вы опять? – с великой досадой произнес Ленин. – Батенька, да соберитесь вы. Послушайте, наконец. Я про испытания, которые предопределены каждому. Россия – это испытание. Как относиться к нему? В Библии сказано: «Кесарю – кесарево, а Богу – Богово». Это и есть главный принцип – в любой ситуации отдавать Богу Богово. То есть, сохранять в себе человеческое. Несмотря ни на что. Можно сказать, что каждый должен совершить свой подвиг победы духовного над материальным.

Он был совсем не страшен, призрак Ленина. Кривенко нутром чувствовал: его не надо бояться.

– А Бог есть? – спросил вдруг Кривенко.

– Есть, – без колебаний ответил Ленин.

– Вы же не верили.

Ленин виновато промолчал.

– А еще гений, – с осуждением сказал Кривенко.

Пауза была долгой. Призрак вождя задумался.

– Поймите, – тихо проговорил, наконец, Ленин, – это было испытание, данное мне. Безверие в Бога. Но я все равно верил. В возможность справедливого устройства мира. В торжество угнетенных. В равенство достойных.

Он действительно был не страшен, этот призрак, помешанный на каких-то идеях. Устроившись поудобнее, Кривенко проговорил с благосклонностью в голосе:

– Так что вы хотели мне сообщить?

– Я хотел сказать о России, – оживился Ленин. – По-моему, ее особое предназначение в следующем: если действительно жизнь дается для преодоления испытаний, то проще пройти их в России. Она, Россия – особое испытание. И в далеком прошлом. И не в очень далеком. И в настоящее время. Иными словами, здесь проще одержать победу над своими слабостями.

Тут Кривенко заподозрил неладное:

– А почему вы говорите: если? Про догадку чего-то упоминали. Вы что, не знаете наверняка?

– Нет, – расстроено произнес Ленин. – Я в том состоянии, когда еще недоступна абсолютная истина. Я привязан к этому дому не только физически, но и в плане возможностей. Должен рассчитывать только на свои силы… – он спохватился. – Но это ничего не значит. Я уверен, что я прав. И хочу поделиться, чтобы помочь.

– Один раз вы нас уже обманули, – назидательно произнес Кривенко. – Звали к счастью. А что в итоге?

– На этот раз я не ошибаюсь. Я уверен.

– Как знать, как знать… Где гарантия, что вы опять втянете нас в какую-нибудь историю?

Беспомощное выражение выскользнуло на лицо вождя.

– Батенька, я всего лишь предлагаю особый взгляд на Россию. Что тут бояться?

– Вред как раз от всяких идей, – весело поучал Кривенко. – С них все и начинается. Овладели умами, и пиши пропало. Вот вам и вторичность идеального.

Ленин молчал.

Часы в углу глухо ударили один раз. Фигура вождя исчезла, но тотчас вновь появилась.

– Я, право, не знаю, товарищ Кривенко, как нам с вами быть, – безнадежно прозвучал тихий голос.

– Я тоже не знаю, товарищ Ленин.

На этот раз пауза была особенно долгой. Вдруг у Кривенко мелькнула одна мысль. Он пристально глянул на привидение.

– Будущее можете предсказать?

– Немного.

– Тогда скажите, ждет ли меня в ближайшее время повышение по службе?

– Сожалею, но… нет.

Это было неприятно. Даже очень неприятно.

– Точно? – спросил Кривенко.

– Точно.

Дело в том, что создавалась новая структура, и Кривенко претендовал на место руководителя. Были предприняты соответствующие усилия, проведена тонкая работа. Получалось, что напрасно? «Врет», – подумал Кривенко.

– Зачем мне врать? – раздался тут же слабый голос. – Какой смысл?

Сложно было привыкнуть к тому, что кто-то подслушивает мысли. Можно сказать, в душу лезет. Кривенко хмуро покосился на Ленина. Ну да Бог с ним. Вот только расстроил его Владимир Ильич. Значит, все бесполезно. Даже его особый дар не помог. А дар был отменный. Мог он говорить на разные голоса. Как Сталин или Брежнев. Но особенно ему удавалось подражание Горбачеву. Сколько раз он смешил начальство. Животы надрывали. Не помогло. И что теперь? Как быть? Все насмарку? Тут его осенило. Он сметливо глянул на привидение.

– А как вы относитесь к рыночной экономике?

– Нормально, – ответил Ленин и поправился. – Теперь нормально.

– Тогда предлагаю вам обмен. – Кривенко хитро улыбался. – Так сказать, натуральным продуктом. В духе рынка. Я вам – распространение вашего особого взгляда на Россию, а вы мне – продвижение по службе. Идет?

Призрак вождя глянул на него ошалело и ничего не ответил.

– А что делать? – бойко проговорил Кривенко. – Такова жизнь. Сейчас за просто так не проживешь. Ну что, идет?

– Но как я сделаю? – лицо призрака стало совсем беспомощным. – Я не могу.

– Да напугайте кого следует. Мне вас учить. Короче, так: помощь в обмен на помощь. И никаких больше словопрений. Слушайте, а вы настоящий Ленин? Вы почему не картавите?

– Видите ли, я… не имею тела. Звук рождается по иному… Однако, если надо картавить, я могу…

Подумав, Кривенко соизволил кивнуть:

– Ладно. Говорите, как хотите. Это дело ваше. Но я свое слово сказал.

Призрак стал почти не виден – он с трудом угадывался на фоне часов.

– Чего приуныли? Это сущий пустяк. Помогли, и все. А новая идея пойдет в массы, овладеет ими и… – что будет дальше, Кривенко не знал, поэтому, чуть споткнувшись, закончил: – Все будет хорошо.

Ленин смотрел на него с сомнением.

– Вы в Бога веруете?

– А как же, – выпалил Кривенко. – Это я в десять лет выбирал между Богом и Лениным. И выбрал вас. А сейчас все нормально. Верую.

– Но если так… о душе подумайте. Вы напираете на свою выгоду. Так нельзя.

– А ради чего я должен этим заниматься?

– Ради людей.

Кривенко усмехнулся – за дурачка его принимают.

– Знаете, жизнь похожа на поездку в метро или автобусе: все едут вместе, в одну сторону, и при этом каждый сам по себе. – Почувствовав, что переборщил, и вовсе не потому, что уже два года не ездил ни на метро, ни на автобусе, Кривенко примирительно проговорил: – Да я готов помочь. Вам. Людям. Собственно говоря, для этого и надо занять место повыше. Тогда мне проще будет помочь.

Ленин выглядел грустным-грустным.

– Вы обманываете меня.

– С чего вы взяли? Это нехорошо – оскорблять недоверием. Так нельзя.

– Вы обманываете. Я знаю.

Тут уж Кривенко не вытерпел: