Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эльдар подумал, что когда его тщательно продуманный план будет реализован, то Азилю останется только закрыть рот и помалкивать в тряпочку.
– Хорошо, Геворг, – с подчеркнутым смирением произнес он, застегивая рубашку. – Я постараюсь.
Гамрян состроил очень выразительную гримасу, словно собирался сказать, что показушная кротость не обманула его ни на миг, но в это время на столе ожил телефон. Сняв трубку и услышав звонящего, Гамрян вопросительно изогнул правую бровь, а затем протянул трубку Эльдару.
– Тебя. Хикмет.
– Элечка? – Хикмет говорил с медовой лаской, но она с трудом скрывала его торжество. – Грохнули твою ученицу, Элечка.
Эльдар почувствовал, как под ногами качнулся пол. Хикмет наверняка ощутил его реакцию, потому что ухмыльнулся и добил:
– И братца грохнули. Допрыгался.
* * *
Эрика и Лизу обнаружили в березнячке за городом. Любители весенних шашлыков, вышедшие на прелестную светлую полянку, пронизанную лучами полуденного солнца, наткнулись на два тела, висевшие на деревьях. Их повесили головами вниз – смерть была мучительной, но достаточно быстрой.
Любители шашлыков побили все рекорды по бегу.
Стражей порядка отсекли на подходах к месту преступления – когда убивают магов, человеческая милиция вряд ли может оказаться полезной. В то время как Гамрян привел онемевшего от горя Эльдара на поляну, здесь уже толпился народ. Хикмет и Аннушка поспели первыми: сейчас они стояли в благоразумном отдалении и, что-то деловито обсуждая, с любопытством смотрели на повешенных – тела Эрика и Лизы так пока и не сняли. Гамрян заметил знакомых знахарей из прокуратуры и знающего мага, работавшего патологоанатомом. При виде Эльдара говорившие умолкли; Оборотень сделал несколько шагов по траве и приблизился к брату. Глаза Эрика были закрыты, и Эльдар невольно этому обрадовался. Струйка крови, стекавшая из носа мертвеца, уже подсохла. Эльдар смотрел на темно-красную дорожку на лице Эрика и чувствовал: что-то идет не так. Неправильно. Впрочем, теперь это вряд ли имело какой-то смысл – Эльдар всматривался в лицо брата, строгое и спокойное, и видел самого себя, зверя, повешенного в лесу и умершего навсегда.
Он отошел от Эрика и, протянув руку, дотронулся до Лизы. Мертва. Остекленевшие мутные глаза глядели куда-то сквозь Эльдара; он вспомнил, как Лиза смотрела на него на Карловом мосту какую-то неделю назад, и в груди что-то сжалось – словно сердце схватила рука в ржавой латной перчатке. Он перевел взгляд: юбку Лизы, пышным шелковым колоколом окружавшую тело, трепал весенний ветерок, бежевые колготки были аккуратно заштопаны у бедра. На колготки ей денег, как всегда, не хватало… Сознание выхватывало какие-то кусочки происходящего, осколки мозаики: размазанную помаду, свежую ссадину на безжизненно болтавшейся тонкой руке, кружево на юбке – и осколки отчего-то упорно не желали складываться в единое целое.
За спиной кто-то начал говорить, но осекся. Лицо Лизы было в крови – так всегда и бывает, когда человека вешают за ноги, и кровь приливает к голове. Эльдар прикоснулся к засохшим потекам и произнес:
– Akereme foram.
Ему казалось, что прошло невероятно много времени. Тысяча лет, никак не меньше. Эльдар не убирал руку – и, наконец, почувствовал на пальцах влагу. Засохшая кровь взбухла крупными каплями и медленно заструилась по лицу девушки.
– Здесь четыре знающих мага, – скучным голосом произнес Эльдар, не оглядываясь на собравшихся. – Четыре. Какого черта они не видят истину?
Хикмет и Аннушка составили групповую пантомиму «Мы возмущены». «Пусть только рот откроют, – подумал Эльдар с непривычной для себя яростью, – с землей сровняю». Старичок-патологоанатом и Гамрян подошли к висящим, всмотрелись в их лица, и Эльдар увидел, что маги начинают понимать, что происходит на самом деле.
Грязная муть во взгляде Лизы утекла, сменяясь осмысленностью и жизнью, и Эльдар опустил руку. А Лиза всмотрелась в него и закричала так страшно, что Эльдар отшатнулся. Девушка билась в петле, кровь, струившаяся из ее носа и рта, летела в стороны, и это было настолько жутко, что Эльдар, видавший всякое, чувствовал, что не может пошевелиться.
– Уберите его! Убийца!
Гамрян взмахнул рукой, и веревка оборвалась. Лиза шлепнулась в траву и попыталась удрать – прямо так, на карачках, но Эльдар подхватил ее и встряхнул несколько раз. Девушка рванулась в сторону, и ей почти удалось освободиться. Почти.
Потом Эльдара оттащили в сторону – похоже, у него началось нечто вроде истерики; а после Лизой и ожившим Эриком занялись Аннушка и Гамрян. Эльдар, которого придерживали Хикмет и знахари, следил за манипуляциями знающих магов и ощущал, что его знобит. Зверь ворочался за спиной, пытаясь встать во весь рост, Хикмет чувствовал это и наверняка готовил очередной шар невиданной доселе силы – раз уж бить, то наверняка.
– Она сказала, что я убийца, – произнес Эльдар.
Хикмет ухмыльнулся, но счел нужным побыстрее стереть ухмылку.
– Бредит, Элечка, – ласково произнес он, и Эльдар подумал, что хочет втоптать турка в траву. – Мало ли что померещилось? Ты как понял, что они живы? Приморожены, да?
– Я не понял, – прошептал Эльдар. – Я просто хотел, чтобы они были живы.
– Это тебе предупреждение, – совершенно серьезно сказал Хикмет. Смертоносный шар в его пальцах переливался всеми оттенками синего. На какое-то мгновение Эльдар подумал, что это турок и Аннушка повесили его брата и Лизу в лесу, и успел испытать помрачающий разум наплыв ярости, но потом понял, что для такого у них никогда не хватит сил. – Сделаешь что-то не так, и их повесят уже по-настоящему.
Хикмет даже не подозревал, насколько был прав. Лиза, которая заливалась слезами и билась в руках Гамряна, как пойманная рыбина, вдруг успокоилась и обмякла. Аннушка гладила ее по голове, приговаривая что-то невнятно-ласковое.
– Кому-то ты очень сильно перешел дорожку, – с прежней серьезностью продолжал турок.
– Я знаю, – ответил Эльдар. – Знаю.
* * *
Вечерняя прохлада неторопливо шагала по коридорам общежития, и слишком жаркий для середины мая день недовольно отступал, прятался в синеве теней, забивался под лестницы и растворялся с сигаретным дымом. Лиза сидела на подоконнике и смотрела в окно. Во дворе, на лавочке под кленом расположились первокурсники с гитарами и пивом. Мелькнула мысль присоединиться к ним и ненадолго забыть все, что случилось сегодня, но Лиза знала, что никуда не пойдет. Просто будет сидеть здесь, смотреть, как день сменяется вечером, а тот уступает вахту ночи, а завтра наступит утро, и ей, возможно, станет легче.
– Лиз, – окликнули ее.
Она обернулась: на лестнице стоял Эрик. Пока Лиза смотрела, его силуэт дрогнул и растекся каплями по ступеням.
Лиза моргнула.
– Подойти можно? – спросил Эльдар.
Все-таки это был он… Разочарование легко кольнуло под ребро и ушло.