— Вы хотите знать мое имя? — воскликнул незнакомый мужской голос.

Томас помедлил, отложив перо, но не сделал попытки встать. Ему не особенно хотелось узнавать, что происходит, и, не услышав ничего больше в течение нескольких мгновений, он решил вернуться к просмотру документов. Но не успел он окунуть перо в чернила, как воздух сотряс голос вдовствующей герцогини:

— Оставьте в покос мою компаньонку!

Томас встал. Вряд ли леди Августе что-нибудь угрожало в отличие от Грейс. Он вышел в коридор и бросил взгляд в ту сторону, откуда раздавался шум. Милостивый Боже. Что его бабка затеяла на этот раз? Она стояла у двери в гостиную в нескольких шагах от Грейс, которая выглядела более несчастной и смущенной, чем когда-либо. Рядом с ней стоял мужчина со связанными за спиной руками. Томас никогда раньше его не видел.

Томас застонал. Старая перечница опасна для общества.

Он направился к ним с намерением освободить мужчину, извиниться перед ним и заплатить за ущерб, но когда он приблизился к троице, он услышал, как чертов бродяга шепнул Грейс:

— Я мог бы поцеловать вас.

— Что за черт? — требовательно спросил Томас. — Этот тип пристает к вам, Грейс?

Она быстро покачала головой, но он заметил в ее глазах панику.

— Нет-нет, — сказала она. — Но…

Томасу не понравилось выражение ее глаз. Он повернулся к незнакомцу.

— Кто вы?

— А вы кто? — отозвался тот с довольно наглой усмешкой.

— Уиндем, — отрезал Томас, намеренный положить конец этой чепухе. — И вы находитесь в моем доме.

Лицо мужчины на мгновение дрогнуло, но тут же приняло прежнее дерзкое выражение. Он был почти таким же высоким, как Томас, и примерно того же возраста. Томас сразу же возненавидел его.

— Ах вот как, — произнес мужчина любезным тоном.

В таком случае позвольте представиться: Джек Одли, в недавнем прошлом — солдат ее величества, а ныне — вольный путник.

Томас открыл рот, собираясь сказать» что он думает о подобном ответе, но леди Августа опередила его.

— Что еще за Одли? — осведомилась она, сердито шагнув к нему. — Вы не Одли. Это написано на вашем лице, в форме носа и челюсти, в каждой чертовой черте лица, не считая глаз, которые не того цвета.

Томас нетерпеливо повернулся к ней, озадаченный ее словами. Что она несет?

— Не того цвета? — переспросил мужчина. — В каком смысле? — Он повернулся к Грейс, изобразив простодушное нахальство. — Я слышал, что дамам нравятся зеленые глаза. Неужели меня ввели в заблуждение?

— Вы Кавендиш! — загремела вдовствующая герцогиня. — Вы Кавендиш, и я желаю знать, почему мне не сообщили о вашем существовании.

Кавендиш? Томас изумленно уставился на незнакомца, затем на свою бабку и снова на незнакомца.

— Что, черт побери, происходит?

Не дождавшись ответа, он повернулся к единственной персоне, которую он считал заслуживающей доверия.

— Грейс?

Она отвела глаза.

— Ваша светлость, — произнесла она с тихим отчаянием, — мы не могли бы перемолвиться парой слов наедине?

— И лишили бы всех остальных развлечения? — поинтересовался Одли, изобразив праведное негодование. — После всего, что я вынес….

Томас посмотрел на свою бабушку.

— Это твой кузен, — отрывисто произнесла она.

Неуверенный, что хорошо расслышал, он взглянул на Грейс, но та не внесла ясности, добавив:

— Это тот разбойник.

Пока Томас переваривал услышанное, наглый бродяга повернулся к ним спиной, демонстрируя свои связанные руки, и сказал:

— Уверяю вас, я здесь не по собственному желанию.

— Вашей бабушке показалось, что она узнала его вчера вечером, — сообщила Грейс.

— Я уверена, что это он, — огрызнулась герцогиня, махнув рукой в сторону незнакомца. — Достаточно посмотреть на него.

Мужчина скорчил удивленную гримасу, словно он был так же озадачен, как все остальные.

— Я был в маске.

Томас поднял руку и потер пальцами виски, которые начали болезненно пульсировать. Милостивый Боже. И тут он вспомнил — портрет!

Проклятие. Так вот в чем дело. Вот почему в три часа ночи Грейс была на ногах, собираясь снять со стены портрет его дяди…

— Сесил! — позвал он лакея.

Тот появился с впечатляющей скоростью.

— Принеси портрет, — резко бросил Томас. — Моего дяди.

Лицо лакея вытянулось.

— Тот, что мы только что отнесли наверх?

— Да. Принесите его в гостиную. — И когда лакей не двинулся с места, Томас нетерпеливо гаркнул: — Сейчас же!

Грейс положила руку ему на локоть.

— Томас, — сказала она, явно пытаясь успокоить его. — Пожалуйста, позвольте мне объяснить.

— Вы знали об этом? — требовательно спросил он, стряхнув ее руку.

— Да, — сказала она, — но…

Он не мог в это поверить. Грейс. Единственный человек, которому он привык доверять за абсолютную честность.

— И прошлой ночью? — уточнил он, осознав вдруг, насколько он дорожил теми мгновениями. В его жизни было прискорбно мало проявлений чистой бескорыстной дружбы. Разговор ночью на лестнице, при всей его нелепости, был одним из них. По-видимому, этим и объяснялось тягостное чувство, с которым он смотрел на ее виноватое лицо. — Вы знали это прошлой ночью?

— Да, но, Томас…

— Достаточно, — оборвал ее он. — Пройдите в гостиную, все вы.

Грейс попыталась что-то сказать, но он не стал слушать. Мистер Одли — его чертов кузен — сложил губы в трубочку, словно собирался засвистеть веселый мотивчик. А его бабушка… один дьявол знал, что она думает. Вдовствующая герцогиня выглядела так, словно страдает от несварения желудка, но она всегда так выглядела. Все ее внимание было приковано к Одли. Тот, казалось, не замечал ее зловещего взгляда. Он был слишком занят, строя глазки Грейс.

А она выглядела жалкой и несчастной. И поделом.

Томас выругался себе под нос» захлопнув дверь в гостиную» как только все они вошли внутрь. Одли поднял связанные руки и склонил голову набок.

— Вы не могли бы…

— Ради Бога, — буркнул Томас, схватил нож для разрезания бумаги с письменного стола и одним сердитым движением перерезал веревку.

— Томас, — настойчиво произнесла Грейс, встав перед ним. — Право, вы должны позволить мне поговорить с вами, прежде…

— Прежде чего? — резко бросил он. — Прежде чем мне сообщат еще об одном давно пропавшем кузене, за чьей головой, возможно, охотится корона?