– Да уж… Климат Сиэтла не располагает к круглогодичному плаванию под открытым небом, – согласился он.

– В отличие от Греции, хочешь сказать?

– Здешняя жизнь имеет свои преимущества, – пожал он плечами.

– И все же я завидую тебе, что у тебя есть бассейн.

Он тихо рассмеялся:

– Может, ты завидуешь моему статусу богача?

– У тебя и так уже много завистников, которые хотят быть таким же, как ты.

– Хочешь сказать, что мне не нужен еще один поклонник?

– О, я восхищаюсь тобой. – Особенно она восхищалась его поцелуями. – Ты замечательный парень.

Он снова рассмеялся, хотя Кэсс и не поняла почему.

– Ты даже не представляешь, как мне с тобой хорошо.

– Спасибо. Ты правда так думаешь?

– Несомненно. А что касается бассейна, ты можешь плавать в нем, сколько хочешь. Я дам тебе ключ от верхнего уровня.

Он даже не представлял, каким заманчивым было его предложение. Кэсс очень любила плавать, но общественные бассейны вызывали в ней страх.

– Спасибо большое.

– Не за что. Ведь мы друзья?

Она улыбалась, когда следовала за ним к частному лифту, который поднимался в пентхаус.

Найти пианино оказалось легче, чем Кэсс ожидала. Ей повезло с первым же телефонным звонком. Она позвонила своему поставщику, почти не надеясь, что на складе что-то есть. У них было кабинетное пианино «Стейнвейн» и рояль «Ирмлер» – нечто среднее между кабинетным и концертным роялем, который был уже забронирован пианистом, живущим в Бэйн-бридж-Айленде.

– Это нечто экстравагантное, но цена и возможность сразу его приобрести очень заманчивы, – сказала Кэсс после предварительного телефонного звонка. – И у тебя есть место в гостиной.

Апартаменты Нео были огромными. Обставленные профессиональным дизайнером, они казались очень просторными.

– Пианино обойдется дешевле, чем рояль.

– Да, но оно не впишется в твою обстановку. Ведь у тебя в квартире только дорогие вещи, да?

– Более или менее.

– Но если ты серьезно хочешь заниматься музыкой, тебе нужен инструмент хорошего качества.

– И тебя соблазнила всемирно известная марка этого пианино?

– Возможно. «Стейнвейн» не стоит недооценивать, и это действительно хорошее приобретение.

– Ты очень оживлена. И это тебе идет.

Кэсс вспыхнула.

Он покачал головой и улыбнулся:

– Мы можем послушать, как оно звучит? Ведь ты этого хотела?

– Мы можем поехать в их демонстрационный зал сегодня в любое время.

Он взглянул на свои часы:

– Где они находятся?

Нео никогда не бывал в таком магазине.

Заведение занимало отремонтированный особняк в викторианском стиле. Весь первый этаж был превращен в демонстрационный зал, где размещались духовые инструменты и пианино. Дизайнер, создавший интерьер, настолько искусно продумал все детали, что инструменты представали в самом выгодном свете. Акустика зала была превосходной: потолочные панели подчеркивали богатство звуков.

Нео наглядно убедился в этом, когда Кэсс взяла флейту и, протерев ее тряпочкой, поданной продавцом, сыграла такую завораживающую мелодию, что Нео замер на месте.

Когда Кэсс закончила и положила флейту на место, он откашлялся:

– Я думал, ты не любишь давать концерты.

Она вспыхнула и оглядела почти пустой зал:

– Это был не концерт. Это была всего лишь флейта.

– Какая прекрасная мелодия!

– Спасибо, но я это так, от нечего делать…

– Я думал, что ты играешь только на пианино.

– Иногда, по желанию, играю и на флейте. Но делаю это непрофессионально. Я хотела научиться играть на гитаре, но мои родители пришли в ужас, узнав об этом. – Кэсс прикоснулась рукой к флейте. – Они считали, что я должна сосредоточиться на одном инструменте.

– Если ты называешь это «непрофессиональной игрой», то представляю, как бы ты играла, если бы столько времени не уделяла одному фортепиано.

Улыбка Кэсс была благодарной.

– Спасибо тебе. Мне очень нравятся звуки флейты.

– Думаю, что в твоих руках любой инструмент зазвучал бы волшебно.

Она покачала головой:

– Льстец! Просто я люблю музыку.

– Я понял это по твоим композициям.

– Ты действительно слушал мои диски?

– Я прослушал все твои записи. И не проси меня назвать то, что мне больше всего понравилось, потому что, сколько я их ни слушал, мне нравилась каждая вещь.

Вспыхнув, она отвернулась от Нео и направилась в сторону застекленной звукоизолированной комнаты, в которой стояло ожидавшее их пианино.

Нео последовал за ней:

– Ты, несомненно, привыкла к таким комплиментам.

– Совсем нет. Я отказалась от публичных концертов в том числе из-за того, что не слышала таких комплиментов от моих поклонников. Когда я выступала, мой отец и менеджер приглашали на мои концерты богатых любителей музыки.

– Но ведь я тоже богатый.

– Но ты не имеешь ничего общего с покровителями, которых мне было велено ублажать.

– Нет, ни один из них не стал бы твоим другом.

Она покачала головой:

– И тем не менее… Греческий миллиардер – мой друг. Кто мог бы представить это?

– Никто, но так оно и есть.

– Что правда, то правда, – улыбнулась Кэсс.

– Тебе пишут письма? – спросил Нео, когда они взошли на подиум, где стояло кабинетное пианино.

Кассандра уселась на скамью, и руки ее прикоснулись к клавишам так бережно и ласково, будто она встретила друга, которого не видела очень давно.

– Некоторые поклонники пишут. Но у них есть только адрес, указанный на диске, поэтому они направляют свои письма на студию звукозаписи. Сотрудники отвечают на письма, а ко мне поступают отчеты два раза в год.

– Ты скучаешь обо всем этом?

Она взглянула на него, и выражение ее удивительных янтарных глаз на секунду отняло у него дыхание.

– О чем?..

Нео сглотнул, подавив в себе реакцию, которая сейчас была неуместна. Кэсс была его другом.

– О концертах.

– Нет. – Она пожала плечами, и внезапное отвращение появилось на ее лице.

– Ты не получала от них удовольствия?

– Я ненавидела их! Единственное, что помогало мне сохранить рассудок, – это сама музыка.