— Ты в звене с двумя новичками, что перед тобой привезли. Я так понял, вы знакомы.

— Ну еще бы, — усмехнулся я.

— Значит ты идешь к ним, как только прикажут разбиться на звенья. Будь начеку. Они явно неспроста тебя взяли.

— Я и так подстав жду всегда. Не переживай, врасплох не застанут.

— Отлично! Я буду неподалеку, присмотрю, но надейся только на себя. Я могу и отлучиться.

— Почему ты мне помогаешь? И не говори, что я хороший парень. Такое ощущение, что тут что-то личное.

Олег замолчал на полуслове. Облачко пара вырвалось из его рта и исчезло. Следующего не было, словно Олег забыл дышать о чем-то задумавшись. Затем он тяжело вздохнул и ответил:

— На сына моего ты немного похож, — признался он.

— Чем же? — удивленно произнес я.

Олегу было лет на шесть-семь больше, чем мне. Вряд ли он был сильно старше. Не могло быть у него такого взрослого сына.

— Глазами, — коротко ответил Олег и отвернулся.

Что ж, да пофиг. Если мои глаза кому-то показались знакомы и это не девица, что я подцепил где-нибудь в баре, значит у него есть на то причина. А если это совпадение еще и помогает мне по жизни, то почему бы не воспользоваться шансом?

— Разбиваемся по звеньям! — раздался зычный голос командира, что привел наш отряд к месту работ. — Все…

Голос сорвался и закашлялся, хватанув морозного воздуха.

— Не хворай, начальник! — крики зеков послышались одновременно с разных сторон, все как один пронизанные заботой и участием, правда искренности в них немного не хватало.

— Все знают свои места дислокации, — откашлявшись, продолжил «начальник», не обращая внимания на доброжелателей. — Старшие в звеньях, подойти ко мне для получения указаний!

Серая масса зашевелилась. Из нашего отряда стали выходить люди и неспеша направляться в сторону черного бушлата, что стоял чуть в стороне. Словно молодые пингвинята, еще в сером детском оперении, заковыляли они к главному пингвину в черном смокинге, но без белой грудки и желтой бабочки. Выглядело это довольно забавно, если не считать того, что буквально через несколько минут мне предстояло остаться наедине со своими злопыхателями. Только ведь в эту игру можно играть в обе стороны…

Ждать раздачи пережеванной рыбы пришлось недолго. Пингвины получили подачки и побрели к своим подчиненным. Иерархия мелких начальничков продолжила себя в малых группах.

Ко мне подошел умник. Следом уже тащился его друган.

— Идем! — бросил мне мимоходом наш новый «начальник». — Наша делянка самая крайняя с северной стороны.

Ой, да я даже не сомневался.

Олег проводил меня взглядом. Как ни странно, он не был звеньевым.

До делянки пришлось добираться почти через весь массив добычи. Мне было интересно, и я вовсю рассматривал, что происходило по обе стороны от прорубленного во льдах коридора.

Добыча шла споро. Звенья по три человека виднелись почти на каждом ледяном кирпичике. Размеры этих кирпичей были разные от метра до пяти в высоту. По пропорциям же, как я и говорил — кирпич. Ни дать ни взять.

Один из тройки орудовал каким-то агрегатом, на вид напоминающим паяльную лампу, но чуть большего размера и с неизменным сиреневым кристаллом, воткнутым в гнездо сверху. Кристаллы были крошечные, но видимо их энергии хватало, чтобы плавить лед.

Второй зек, помогал первому, постукивая неким подобием ледоруба. Дайте мне такой в руки, и я непременно пойду разыскивать Троцкого. Местные же, вместо правильного применения ледоруба для пробивания отверстия в головах контрреволюционеров, использовали их для ковыряния во льду. Для таких дел этот инструмент предназначен не был и в местах его использования то и дело появлялись сиреневые всполохи. После этого третий участник октябрятского звена совал руку туда, где совсем недавно орудовали ледорубом и осторожно что-то оттуда извлекал. Затем раздавался крик. Судя по всему, неумехи чего-то там ломали. Тогда к троице подходил какой-то специальный человек в черном бушлате, но с белой полоской на рукаве и аккуратно что-то делал с тем, который кричал. После всех этих мероприятий троица вновь принималась плавить лед. Все повторялось по кругу.

Конечно же я понял, что именно так добывали кристаллы, но наблюдать за этим процессом было весело.

Интересно, какое орудие достанется мне? Я лично, за ледоруб.

Но это не все интересное, что мне удалось увидеть по пути к месту отбывания трудовой повинности.

В самом центре этого ледяного карьера находилось двое ворот, вмонтированных в огромные глыбы льда. Я бы даже сказал, что этот лед был не тронут. Возможно, он когда-то служил основанием этого холма.

Одни ворота были плотно закрыты и имели серую надпись: «Убежище». Вторые оказались приоткрытыми. На одной из створок, такой же серой краской, было написано: «Транспортный цех». А главное, что я заметил внутри. Два обтекаемых черных снегохода на широкой гусенице. Бомбардье моих товарищей нервно курят в сторонке. Эти машинки были хищниками. Плавные обводы боков, резкие очертания воздухозаборников по бокам. Тонкая изящно выгнутая сидушка, напоминающая прогнутую поясницу девчонки. Ах, я был пленен этими видами. Правда всё впечатление изрядно портил сиреневый оттенок, что шел откуда-то изнутри этих шикарных машин. Но думаю, я буду готов с ним смириться, едва такой агрегат окажется между ног.

Больше в транспортном цехе ничего разглядеть не удалось. Свет, что горел внутри, мигнул и погас. Створки сошлись, и мне пришлось подтереть слюнки.

Наше место дислокации и разработки оказалось действительно на самом отшибе. Нас поставили копаться в самой дальней одиноко стоящей ледяной глыбе. Судя по всему, все вокруг уже давно было отработано и извлечено, осталось только это недоразумение. Мне даже подумалось, что оно тут было оставлено специально, чтобы под предлогом работы в этом отдалении можно было устраивать мелкие внутренние разборки. Не только же в душевых мочить неприятелей. Эта теория, возникшая у меня, отлично согласовывалась с тем, что я наблюдал здесь с самого утра. Меня явно пытались оставить наедине с умником и его друганом. Причем их даже моя маленькая демонстрация силы в будке и немного большая в бараке не смущала. Что-то мне подсказывало, что я окажусь тем третьим, что останется без орудий труда и станет лезть голыми руками в растопленный и расковырянный лед, дабы извлечь на свет сиреневый обломок. Такая участь мне не улыбалась. Оказаться одному против двух человек с паяльной лампой и ледорубом — так себе затея.

К месту назначения я подошел первым, немного ускорив шаг на последних метрах.

Лампа и ледоруб уже были на месте. Кто-то заботливо принес и положил их на