поскольку глаза отчего-то заслезились. Поднял руку, чтобы убрать слезинки со щеки, и понял, что там сухо, что со зрением все в порядке, это вокруг меня дрожит еле заметное марево, окутывает коконом.

— Ох, херота какая занятная! — рявкнул Збржчак. — Поиметь меня восемь раз!

Я глянул на Ингвара — бусинки на обруче мерцали, и с них будто свисала накидка из пластика, бесцветная, очень прозрачная, но вся в складках, и вот их-то как раз можно было заметить, если напрячь глаза. С той стороны, где стояли наши, донеслись изумленные восклицания, я вроде бы даже различил голос Эрика.

— Это мобильный экран, — сообщил комбат. — Он закрывает вас от воздействия полигона. Эффекты кубов вам более не страшны. И на максимум включать не обязательно.

— Теоретически, — влез азиат. — На практике еще не знаем.

— Но сейчас попробуем, — не дал сбить себя с мысли Збржчак. — В этой байде можно безопасно зайти куда угодно, даже в Воронку заглянуть… ну да, док, теоретически, я в курсе. И всякие механические твари вас видеть не должны… А вот подломаем стенку и проверим.

Я вспомнил, что случилось, когда мы «подломали стенку» в последний раз, как бешено среагировала система безопасности, а безголовцы и столбоходы загоняли нас как волки оленя. А потом из памяти всплыли детали нашего возвращения в часть — после того, как мы разобрались с Цзянем и его дружками-каннибалами.

— Разрешите обратиться, — начал я. — На полигон можно пройти и так…

* * *

Участок периметра, где не было свечения, ничуть не изменился за эти дни, тут даже сохранилась проделанная нами дыра в заборе.

— Ну хоть никто не бросится на нас, — сказал Ингвар, когда мы пролезли через нее. — Хотя я все равно не уверен, что ты поступил правильно, сказав об этом проходе.

Для испытания непосредственно на полигоне взяли нас двоих, добавили Ричардсона, Фернандо и еще одного новичка, черного парня по имени Рашид — все мы красовались в экранах, щеголяли обручами и кучей усиков, словно отряд насекомых.

— Почему? — спросил я.

— Любая информация тем ценнее, чем меньше количество людей ей владеет, — объяснил норвежец.

— Тихо вы! — одернул нас Ричардсон. — Вдруг эти услышат!

Он явно имел в виду столбоходов, которые торчали из песка там и сям, точно брошенные фонарные столбы. Вот только они не были мертвы, то один, то другой начинал двигаться, издавая ржавое, царапающее уши скрежетание.

Но вокруг каждого из нас вибрировало маскировочное поле, и железные монстры не обращали на нас внимания.

— Может стрельнуть в одного для проверки? А, коллеги? — предложил Фернандо.

— Отставить, — Ричардсон поморщился. — Скучно тебе? Иди, в Воронку прыгни тогда.

Пришлось безволосому заткнуться.

Задачу перед нами поставили такую — добраться до крайнего северо-восточного куба, войти в зону его свечения и посмотреть, что будет. Остатки взвода тем временем соберутся по другую сторону силового поля, и если вдруг что-то пойдет не так, прорвутся через него и вытащат нас.

Мы прошли между двумя башнями, что высились в обжигающем свечении колоннами черного льда, и увидели всю компанию: БРЭМ и люди Аслана рядом, Збржчак, Шредингер, Нгуен — ого, и этот подошел — и остальные. Вася воспользовался тем, что начальство на него не смотрело, и помахал нам, а Эрик потряс автоматом.

Куб полыхал перед нами гнилостно-зеленым огнем, и подходить к нему было страшно. Слишком хорошо я помнил, что именно испытывал в те разы, когда погружался в такое сияние… хм, но кажется, когда мы проходили тут, у этого хранилища оно было другого цвета.

— Ну что, поехали, деваться некуда, — Ричардсон облизал губы и неожиданно перекрестился.

Шаг, второй, третий, зеленое пламя сгустилось и оказалось со всех сторон, растаяли за спиной очертания башен. Пропала из виду ограда, соратники за ней, остался лишь туман, режущий глаза, слепящий, и отделяющая нас от него тонкая пленка, непонятно из чего сделанная.

Азиат с латиносом, чьих имен мы так и не узнали, объяснили, что через экран можно стрелять, пули ему не повредят, но зато и он не защитит нас от удара, осколка или даже пламени.

— Самочувствие! Доложить! — велел Ричардсон. — Силва?

— Норма, — отозвался Фернандо.

— Серов?

— Норма, — повторил я.

Я на самом деле не ощущал никакого дискомфорта, меня не одолевали агрессивные галлюцинации, не давила на плечи дополнительная гравитация, не терзал душу наведенный страх.

— Работает, — подвел итоги Ричардсон. — А теперь пошли отсюда, пока зад не подпалили.

Мы развернулись и затопали по собственным следам.

Обратно нам предстояло все же возвращаться через «пролом» в силовом поле — Збржчак восхотел посмотреть, как будет работать улучшенная установка-дыробой, она же «кинопроектор». Пока мы шагали до границы полигона, с той стороны готовились, то есть в первую очередь прятались по укрытиям на безопасном расстоянии.

Новых жертв никто не хотел.

— Это комбат, прием, прием, — ожила рация Ричардсона, когда нам осталось метров сто. — Готовы?

— Так точно, прием, — отозвался комотделения, но вот энтузиазма в его голосе не было.

— Подойдите поближе к тому столбоходу, — велел Збржчак. — Посмотрим на его реакцию. Сразу не переходите, выждите десять минут. Прием.

Нас использовали как приманку, но для того у офицера и бойцы, чтобы их расходовать.

Похожее на исполинскую птицу существо махнуло крыльями из сетки, когда мы оказались рядом, и повернуло в нашу сторону безглазую голову. Мне вдруг стало очень жарко, подлая капля пота двинулась по спине, точно песчаный червь, волоча за собой хвостик из зуда.

Столбоход поводил рылом туда-сюда, и отвернулся, замер.

— Уф, — выдохнул Ингвар, и в тот же момент заработал «проектор».

Стена янтарного свечения вздрогнула, багровые молнии ударили из земли раз, второй. Отверстие раскрылось как вход в лифт, и мускулы ног у меня задрожали, так мне хотелось рвануть туда.

Столбоход встрепенулся, с клацаньем сошел с места, но неуверенно, бесцельно, как-будто не понимал, куда движется. Ожили его собратья, двинулись в разных направлениях, там и сям из песка словно грибы полезли безголовцы, уже без сетки, чисто песчаные. Система безопасности полигона активировала свое воинство, но откровенно не знала, куда и как его применить.

Экраны работали, с ними мы оставались невидимыми для этих тварей.

Ричардсон смотрел на наручные часы и шевелил губами, должно быть отсчитывал секунды.

— Шестьсот, — сказал он наконец. —