– Вот как? – с сомнением проговорил Жбанков, думая, можно ли считать разорение корабля и убийство Вавилы «неприятностями».

– Будьте целиком спокойны. Дайте ваши координаты, и через полчаса спасательная команда снимет вас вместе с принцем с гибнущего снаряда. Средства спасения у нас имеются.

– Координаты? – жалобно проговорил Жбанков. – Да я в этом ни капли не смыслю.

– Тогда просто не выключайте радио, и мы вас найдем. Самое большее – через час. Итак, уважаемый господин купец, до скорого свидания!

Жбанков вскочил с кресла, взволнованно закружил по зале. Он словно помолодел лет на двадцать-тридцать. Все стало радостным, светлым – даже огоньки на тумбах заморгали эдак по-свойски. И выручка за сапогом уже не моталась бесполезным предметом, а приятно грела, как и полагается. Весь мир стал другим.

И в тот момент новое видение посетило купца. Снова увидал он заречные луга, как собирается там народ встречать его. И вот раздвигаются облака, и появляется из них, сияя гордым светом, «Князь Серебряный». И все кричат, ликуют, поют песни и бросают навстречу цветы. И помещик Дрожин неуклюже спрыгивает со своей коляски и бежит навстречу, радостно помахивая бутылкой с наливкой.

– Ну что, брат, – говорит он. – Наслышан я про твои злоключения. Небось после такого ужаса больше ни ногой на эти самые планеты, а?

– Да нет, брат, – ответит ему Жбанков. – Не угадал. Все как раз наоборот. Снова полечу. Потому что завсегда зовет дорога. Потому что таков мой характер купеческий. Вот так-то, брат Дрожин.

Петр Алексеевич улыбнулся таким мыслям и сел в кресло, положив на колено свои часы. Ждать освобождения оставалось, если не соврал советник, меньше часа.

В разгар лета разморенная земля тяжело дышит. Горячие автострады тянутся по ней, как высунутые от жары языки. Мчатся озверевшие машины и еще больше звереют от бессилия понять: отчего хозяева-люди в такую жару стремятся ближе к экватору, где еще жарче? Машинам тяжело. Люди не придумали для них ничего лучше водяного радиатора. Он, конечно, не идет ни в какое сравнение с потовыделяющей системой охлаждения приматов.

Прокаленный солнцем инспектор дорожной службы стоит на обочине в тени молодой березки и наблюдает, как плывет и растекается потоками плавленый воздух. Машины с жутким ревом несутся мимо, смердят, сотрясают землю. Он смотрит на них без выражения. Так старое дерево может глядеть на степь, посреди которой оно родилось и простояло свои пятьсот лет. Но инспектору не позволена роскошь слишком долго стоять без всякого полезного дела. Правая рука с жезлом начинает движение от пояса, замирает на секунду параллельно земле, а затем следует вялая отмашка вправо, в сторону обочины.

Темно-синий джип с могучим четырехлитровым двигателем останавливается, пропылив еще десяток метров, скрипнув бортами прицепа.

В кабине двое мужчин. Инспектор проверяет документы. Они такие же горячие, как и все вокруг.

– Куда?

– На море.

Инспектор едва заметно кивает, возвращая документы.

– А там что? – Он сонно смотрит на прицеп.

– Шмотки, палатка, лодка резиновая.

– «Дикари», что ли?

– Ага.

– Осторожнее. Утром «девятка» влетела под самосвал. Четыре покойника. Как и вы, на море ехали.

«Тоже мне, «дикари», – размышляет инспектор, глядя, как машина растворяется в пыльной дали. – На джип у них деньги есть, а на нормальный дом отдыха не собрали?»

Инспектор не впервые видит «дикарей». В день их проезжает мимо него сотни. Но он не знает, что на самом деле кроется за этим расхожим понятием. И вряд ли когда-то узнает...

* * *

– Надо же! – расхохотался Колян, выруливая на середину трассы. – Даже ботвить не стал. У меня для гаишников всегда отложено, чтоб времени зря не терять. Я уже привык – они, как мой джип засекут, сразу за деньгами подходят.

– А он услышал, что «дикари», и решил, что с нас взять нечего, – охотно поддержал веселье Гоша.

Колян был большой, веселый, простой, как доска. И очень денежный. Гоша испытывал рядом с ним комплекс неполноценности и пытался оправдаться за то, что его – неприметного инженера-конструктора – взял в свою компанию сам Колян. Это нужно было отработать сполна, показав себя классным компанейским парнем, с которым нескучно путешествовать.

Хотя на самом деле все было наоборот. Это Гоша рассказал своему бывшему однокласснику Коляну про традицию ежегодно ездить «дикарем» на юг, где его ждала встреча с такими же чудаками-единомышленниками. Тому идея неожиданно понравилась: «А че! На моем джипе и поедем!»

– Только дикари на таких тачках не катались! – опять захохотал Колян, и Гоша незамедлительно заржал, демонстрируя полную солидарность. – Наши пацаны, – продолжал хозяин джипа, – кто на Канары, кто на Гавайи. Ну, кто совсем нищий – те в Болгарию или там в Ялту... А тут я говорю – «дикарем» на море поеду. Они сразу так и осели. Потом говорят: это круто. Приедешь – расскажешь. Может, через год вся братва с нами рванет!

Гоша силился как-нибудь сострить в ответ или рассказать такую же замечательную историю, но никак не мог. Поэтому ему оставалось лишь подхватывать смех, от которого уже сводило челюсти.

– Ну ладно, – прекратил шутить Колян. – Где там твой профессор?

Гоша с готовностью вытянул шею и завертел головой, словно мог проглядеть что-то сквозь горизонт.

– Сказал, будет ждать у поворота. Только он не профессор. Академик...

– Не опоздает? Ждать не люблю.

– Не должен, – встревоженно произнес Гоша. Ради того, чтобы Коляну не пришлось ждать, он готов был уехать без академика. На фоне Коляна ученый-пенсионер бледнел вместе со своими регалиями и заслугами.

Через тридцать минут машина выехала к повороту. Он издалека узнавался по столбу дыма от шашлычной и нескольким ярким киоскам. На автобусной остановке толкался народ, а чуть дальше сидел на рюкзаке седой академик в блеклой клетчатой рубашке и темных очках. Рядом громоздились два огромных тюка.

– Вот он! – радостно воскликнул Гоша.

– Ничего себе барахла набрал, – хмыкнул Колян.

Академик окинул машину и ее хозяина быстрым недоверчивым взглядом.

– Знакомьтесь, Сидор Рафаилович, это Коля, – засуетился Гоша.

– Колян, – подтвердил тот, протягивая растопыренную ладонь с двумя непомерными золотыми перстнями.

– Академик Крафт, – сдержанно представился Сидор Рафаилович.

– Ага, – Колян сунул пятерню в карман, выудил горсть смятых купюр и протянул Гоше. – На, добеги до палаток, возьми пивка, пожевать чего-нибудь... А я пока профессору багажник открою.

Через некоторое время машина вновь летела по шоссе, а в салоне булькало в открытых банках тепловатое пиво.