– Вот она, мудрость тринадцатилетней девчонки, – произносит Оливер.

Я смотрю на него и замечаю, что он ухмыляется, глядя на нас. Именно такой реакции я от него и ожидала.

– Эй, – отвечаю я, упирая руки в боки и пытаясь изобразить свой самый проницательный взгляд. – Так уж вышло, что мне семнадцать и у меня не так-то много опыта, но это не означает, что я ничего не понимаю в чувствах и романтических взаимоотношениях. У женщин на такие дела интуиция. Ваша сестра права. Колтон – это только мечта, Иона – реальность. И реальность совсем не обязательно так уж плоха.

Оливер поднимает вверх руки в шутливом жесте поражения.

– И опять, стоило мне подумать, что круче ты быть уже не можешь, ты оказываешься настолько крутой, что дальше уже просто некуда, – говорит Эмма, качая головой. Она показывает Оливеру язык. – Уж кто бы говорил по поводу опыта, Олли. Сколько раз тебе говорить, что тайные просмотры шоу «Холостяк» не считаются за реальный опыт похода на свидание.

Я улыбаюсь, подавляя в себе желание еще раз отбить Эмме пять. Ее похвала сильно льстит мне, наверное, даже слишком. Но ей ведь нравлюсь я, которую она видит перед собой, а не только я, которая, по ее мнению, написала книгу, так сильно волнующую ее в данный момент.

– А чем еще тебе нравится заниматься кроме написания книг? – спрашивает Эмма. – Я прочитала кучи интервью и других твоих постов, ты так много говоришь о своем писательстве и все такое. Я знаю, что ты на домашнем обучении. А что насчет свободного времени?

– Я, ну…

У меня на самом деле нет друзей, поэтому основную массу времени я провожу, разговаривая со своей собакой, с цветами у себя в саду или с парнем по соседству. Еще я время от времени целуюсь с парнем по соседству, но это мы начали делать совсем недавно. Но что-то мне подсказывает, что совсем не такого ответа ждет от меня Эмма. И вместо этого я говорю:

– Я читаю много книг для молодежи и подростков… Помимо «Лимонадных небес», конечно. Мне присылают тонны сигнальных экземпляров, так что на полке всегда хранятся большие запасы непрочитанных книг.

– Черт, как тебе повезло! Я бы вообще из комнаты не выходила.

– Так-так, – говорит Оливер, – по-моему, сейчас ты злоупотребляешь правилом родителей. Предполагается, что ругаться можно, когда у тебя все болит и жизнь в больнице кажется ужасной. А сейчас она такой точно не кажется.

– Не помню такого пункта в договоре, Олли, – говорит Эмма и мотает головой. – Подними этот вопрос в присутствии судей. – Она вновь поворачивается ко мне, приподняв одну очень любопытную бровь. – А кроме чтения? Расскажи о том, что не связано со словами, чернилами и бумагой.

– У меня есть небольшой сад, – запинаясь, произношу я. – Садом его можно назвать с натяжкой, потому что двор у нас малюсенький. Я там выращиваю кое-какие растения. Вот так.

Эмма кивает и ободряюще улыбается.

– А еще я… Люблю смотреть телевизор. Сейчас меня заклинило на «Шерлоке». Но в общем, да, боюсь, моя жизнь не так уж гламурна.

– Ага. А мое воображение рисовало, как ты шатаешься по всему свету с другими известными подростковыми писателями, делаешь селфи на фоне пирамид или обходишь кругом озеро Лох-Несс, высматривая в воде чудовище. Но так тоже сойдет. Мне даже нравится, что жизнь у тебя практически такая же скучная, как у меня.

Мне хочется рассмеяться. Конечно, у меня нет друзей кроме Лиама. По известной причине. Все любезны со мной во время выступлений и презентаций, некоторые из коллег по писательскому цеху приглашают меня выпить с ними кофе, когда оказываются неподалеку. Но у меня всегда находится предлог им отказать, какой-нибудь срок сдачи или другая договоренность.

– Ммм… – говорит Оливер, наклоняясь к кровати.

Я вижу, что он хмурится и грозит ей пальцем. Он выглядит так умилительно, как заботливый папаша. Я смеюсь.

– Все хорошо. Правда. Меня впервые назвали скучной, пытаясь сделать комплимент. Но я его приму. Бывают вещи и похуже.

«Гораздо хуже, – думаю я, – Например, вранье, мошенничество».

Мое хорошее настроение как рукой снимает. Разговор больше меня не радует. Эмма не просто хорошая девочка, которая посмеялась над парой моих шуток. Она хорошая девочка, которую страшно разочарует правда обо мне, узнай она ее.

– Мне пора идти, – говорю я, наверное, слишком резко.

При этих словах Эмма грустнеет, но быстро берет себя в руки и выдавливает из себя улыбку.

– Конечно. Ты, наверное, занята до безобразия. Я киваю.

– Но я очень рада, что смогла к тебе забежать. Просто счастье, что мы встретились. Я… я надеюсь, ты поправишься и скоро отсюда выйдешь.

– И я надеюсь. Но по крайней мере у меня есть Мэриголд, она поможет мне скоротать больничные часы.

– Такими темпами тебе уже после обеда понадобится что-то еще, если ты, конечно, не собираешься в третий раз читать «Между двух миров». Оливеру, наверное, придется бежать в библиотеку тебе за книгами.

– Это само собой разумеется, – говорит Оливер, улыбаясь мне. – На этот раз она получит, например, Джонатана Сафрана Фоера или что-нибудь из Нила Геймана.

– То есть литература для подростков все-таки недостаточно вас вдохновляет? – Я пытаюсь сохранять хладнокровие, чтобы частично ослабить эффект собственной наглости в разговоре несколько минут назад, но, в конечном счете, мой голос звучит скорее раздраженно.

– Я этого не говорил! Просто я за разнообразие.

– Я обещаю почитать этого Джонатана, когда ты почитаешь Тисл, – вклинивается Эмма.

Оливер торжественно кивает.

– Обещаю. Сегодня вечером дома найду первую книгу. Нужно начинать сначала.

– На самом деле это не обязательно…

Я не хочу даже представлять эту картину, но образ сам собой возникает у меня в голове: Оливер уютно устроился на кровати в своей комнате – скорее всего, на черных простынях и черных подушках, а черные стены увешаны постерами музыкальных групп, которые выглядят круто и провокационно: длинные волосы, бороды, татуировки. И вот он лежит и открывает «Девочку в потустороннем мире». На обложке написано: «Тисл Тейт».

– Я сам начинающий писатель, – отвечает он. – В основном пишу рассказы. Мне будет полезно. Подадите мне пример своими книгами.

«Только не я, – хочу я сказать. – Не надо равняться на человека вроде меня. Никогда».

– Было просто здорово, – говорю я и делаю шаг назад, к двери.

Я отрывисто машу рукой в воздухе, как будто мою невидимое окно. И почему-то не могу остановиться, по какой-то причине мне хочется на прощание еще и реверанс сделать. Чтобы вся эта ситуация стала еще нелепее. Оливер и Эмма смотрят на меня с пугающе одинаковым выражением лица: рыжие брови приподняты от удивления, на левых щеках по глубокой ямочке, поднятые руки медленно машут мне вслед.