снова. Если это может случиться один раз, то может случиться и дважды.

Она прижимается ко мне, когда мы выходим из здания. Уголком глаза я вижу, как девушка ступает в крови. Я останавливаюсь, указывая на нее, но смотрю на Руби.

— Руби! Что я сказал? На девушках нет ни капли крови.

Руби вздрагивает, роли меняются местами, когда она со стыдом бросается к девушке.

— Прости, милый зайчик, давай я тебя вытру, — ворчит она девочке, у которой на ноге не просто капля крови. — Смотри под ноги, хорошо?

Я поворачиваюсь, довольный тем, что она не позволит этому повториться.

Я помогаю Сицилии сориентироваться в этой бойне, следя одним глазом за ее ногами и за тем, куда она идет. Когда ей становится лучше, я веду ее к фургону, где ее безопасно доставят в больницу. Там ее семья будет оповещена.

Я насвистываю безымянную мелодию, предоставляя своей команде позаботиться об остальном, и направляюсь к своему Мустангу, спрятанному на другой стоянке через дорогу. Мне не терпится убраться отсюда.

Моя охота еще не закончена. Теперь я должен поиграть с моей маленькой мышкой.

Глава 7

Манипулятор

— Тебе нужно съехать из этого дома, — заключает Дайя, глядя на меня со страхом и бедой, клубящимися в ее мудрых глазах. Я только что рассказала ей о вчерашнем визите мамы.

По выражению ее лица я могу сказать, что она очень и очень боится за меня.

— Мне нужно закончить эту рукопись, — возражаю я, а сама все время думаю о том, в какую огромную сюжетную дыру я попала. Кажется, не имеет значения, сколько раз я нажимала на пресловутый сигнал тревоги — я не могу подняться. Сегодня вечером мне придется достать доску и липкие листочки, чтобы набросать сюжет, и тогда я смогу понять, как решить проблему раз и навсегда.

Иногда мне хочется просто упростить свои книги и на этом закончить, но тогда у меня не будет тех читателей, которые у меня есть.

— Э-э-э, — фыркает Дайя, качая головой. — Собирайся. У нас будет девичник.

Я падаю, доска и липкие заметки исчезают. Но я не спорю. Я инди-автор, поэтому публикуюсь тогда, когда готова. Почти не устанавливаю для себя сроки, потому что давление подавляет мое творчество. Я не могу писать, когда слишком волнуюсь, чтобы успеть закончить книгу к определенному времени. И какими бы замечательными ни были мои читатели, всегда есть это давление — выпустить следующую книгу.

Конечно, Дайя знает об этом и теперь использует это знание как оружие.

Дерьмо.

Застонав, я позволила ей взлететь по лестнице и войти в мою спальню, мои глаза сразу же нашли зеркало и сундук — кажется, теперь они всегда так делают после того, как узнали, что на самом деле здесь произошло.

Эти два предмета теперь словно маяки в комнате, они смотрят на меня, словно говоря, что я знаю, кто убил ее.

Неважно, что я намазала их черной краской. Кости остались прежними.

Стены и пол теперь из гладкого черного камня, потолки белые, а большие белые ковры освещают комнату. Я также установила систему подогрева полов. Иначе вставать посреди ночи, чтобы пописать, и наступать на ледяной пол было бы жестоким и необычным наказанием.

Я решила, что мне так нравятся бра в коридоре, что я хочу иметь несколько бра и в своей комнате. Они искусно размещены на стене, к которой прислонена моя кровать, и окружают массивное, красивое произведение искусства, изображающее женщину.

Прямо перед дверью в спальню находится моя любимая часть — балкон. Черные двойные двери открываются на террасу, с которой открывается вид на склон утеса. Когда стоишь перед таким прекрасным зрелищем, чувствуешь себя маленьким и незначительным.

Весь дом сейчас модернизирован, хотя я сохранила большую часть оригинального стиля. Бра, клетчатые полы, камин из черного камня, черные шкафы — вот лишь некоторые из них. Самое главное, я сохранила красное бархатное кресло-качалку Джиджи.

Я живу в викторианском готическом доме мечты.

— Мы сделаем тебя сексуальной и найдем тебе вкусного мужчину, который отвезет тебя домой сегодня вечером. А если преследователь появится, то и его можно будет убить.

Я закатываю глаза.

— Дайя, в наше время трудно найти мужчину, который хотя бы может нормально трахаться. Ты думаешь, я найду мужчину, который будет убивать в мою честь? Это мило.

— Никогда не знаешь, малышка. Случались и более безумные вещи.

Басы, льющиеся из динамиков, вибрируют во всем моем теле. Мои черные рваные джинсы обтягивают мои изгибы, а красная майка с глубоким вырезом демонстрирует мое обширное декольте и маленькие блестящие бисеринки пота между грудей.

Здесь чертовски жарко, жарче, чем в мешке Аида, и алкоголь, текущий по моим венам, не помогает делу.

В течение целого часа мы с Дайей прижимаемся друг к другу и танцуем. Мы обе ненадолго отделяемся, чтобы потанцевать с несколькими мужчинами, но я быстро устаю от лапающих рук и всегда возвращаюсь к своей лучшей подруге.

Внезапно тяжелое присутствие наваливается на мою спину, его руки скользят по моей талии и прижимают к себе. Запах мяты и виски проникает в мои чувства, прежде чем я чувствую его дыхание на своем ухе.

— Ты прекрасна, — шепчет он, его мятная жвачка щиплет мне нос, когда он ближе. Я морщу нос и поворачиваю голову, чтобы увидеть высокого, привлекательного мужчину, склонившегося надо мной.

У него клубничные светлые волосы, красивые голубые глаза и убийственная улыбка.

Как раз в моем вкусе.

Я ухмыляюсь.

— Спасибо, — мило отвечаю я. Социальные ситуации почти отправляют меня в спячку, но я всегда умела флиртовать. Жаль, что в большинстве случаев я не могу этого делать.

У мужчин есть уникальный способ убивать мое настроение каждый раз, когда я приближаюсь к ним на расстояние десяти футов.

— Пойдем со мной наверх, — кричит он сквозь музыку. Его голос ни в коем случае не агрессивный, но это и не вопрос. Это требование, которое не оставляет места для спора.

Мне это нравится.

Я поднимаю бровь.

— А если я не сделаю этого? — спрашиваю я.

Его улыбка расширяется.

— Ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.

Другая бровь присоединяется к своему близнецу, поднимаясь на полпути вверх по моему лбу.

— Правда, — говорю я сдержанно. — Что за планы у тебя на меня, о которых я буду жалеть всю оставшуюся жизнь?

— Такие, при которых ты останешься голой и сытой в моей постели.

— Сука, давай уже пойдём, — вклинивается Дайя. Я поворачиваю голову к ней, но чувствую, как глаза мужчины задерживаются на