Зотовы поднялись по ступеням парадной лестницы, на которых стояли лакеи в напудренных париках и красных кафтанах.

У зеркала в гардеробе Калерия Федоровна и Грушенька скинули мантильи, поправили прически и платья, после чего присоединились к Семену Порфирьевичу. Вместе с ним они вошли в галерею, куда из залы уже долетали звуки оркестра, шорохи платьев и шарканье танцующих ног. У Грушеньки порозовели ушки, она передала матери карне[9] и раскрыла изящный веер.

Колонны, отделявшие гигантскую залу от ведущей к ней галереи, соединялись между собой гирляндами из бумажных цветов и шелковистыми лентами. Массивные хрустальные люстры, задрапированные газовой тканью, сияли тысячами огней и ниспадали вниз цветочными гирляндами. В противоположном конце залы возвышалась эстрада для музыкантов оркестра, там же располагались широкие наружные лестницы для выхода в сад.

Сияющая зала была заполнена публикой. Кресла, расставленные вдоль стен, были полностью заняты. Красота, знатность и богатство соперничали здесь друг с другом обнаженными плечами, кружевными накидками и драгоценными украшениями. Сонмы прелестных дам ожидали приглашения к танцу. Штатские кавалеры и военные в блестящих мундирах разделились на тех, кто наблюдал, и тех, кто, лавируя между гостями, устремлялся к избранницам.

На вальс Грушеньку ангажировал молодой безбородый юноша во фраке и пикейном жилете. Грушенька передала матери веер, и они завальсировали, решительно вписавшись в группу танцующих.

Уже до полуночи все танцы Грушеньки были расписаны, и Семен Порфирьевич удалился в буфет. Там встретил давнего знакомца, флигель-адьютанта Брылева, прибывшего накануне из Санкт-Петербурга, и они прошли к самовару. Разговорились, обсуждая общих знакомых и политику европейских стран. Семен Порфирьевич интересовался новостями столицы, Брылев охотно удовлетворял его любопытство.

Как раз в это время швейцар распахнул дверь парадного подъезда. По галерее и далее по бальной зале прошлась упругая волна сквозняка.

Прикоснувшись к светильнику входной колонны галереи, вспыхнула газовая ткань, от нее занялись бумажные цветы. Лакеи кинулись сбивать пламя руками, но оно только разрасталось, переходя на верхние гирлянды, до которых уже было не дотянуться рукой.

Огонь быстро распространялся по зале, и вскоре весь потолок был охвачен пламенем. Помещение заволокло едким дымом, все пришло в смятение. Давя друг друга, обезумевшие люди рвались к галерее. Музыка смолкла, и оркестранты бросились к наружным лестницам. Однако вскоре они обнаружили, что выходы в сад на зиму перекрыты.

Пламя бушевало, захватывая все, что еще не было охвачено огнем. Кто-то разбил окно, и ворвавшийся внутрь свежий воздух еще больше раздул гигантский пожар. Массивные балки с висящими на них люстрами с грохотом рушились. В черных столбах дыма трещали и разлетались в стороны колючие искры.

Утром, едва Надежда вошла в ателье, Виктория сообщила ей, что курьер доставил пакет. Надежда Раух разорвала упаковку, достала из пакета печатные бланки и удовлетворенно кивнула:

– Это документы для участия в конкурсе. – Потом она спросила Викторию: – Во сколько примеряем Валтузову?

– В два часа.

– Когда примерка закончится, непременно позовите меня.

Поднявшись в кабинет, Надежда позвонила бухгалтеру и попросила оплатить счет за ткань, которую отложила для пошива коллекции. Потом она достала акварельные краски, сходила за водой и начала рисовать.

Под ее кистью возникали нежные, женственные модели с кружевом, рюшами и розетками. Они были очень ностальгическими, но вместе с тем современными и в основных чертах перекликались с последними модными тенденциями.

В процессе рисования Надежде позвонил Астраханский и попросил переслать ему файл с фотографиями. Она перебросила файл на почтовый диск и отправила ему ссылку. Попутно спросила: нет ли новостей? Он ответил, что нет, и разговор был закончен.

В самом деле Надежда не хотела новостей, как не хотела, чтобы ее отвлекали. Она рисовала, влекомая вдохновением. И все же ее отвлекли: позвонила Виктория и позвала на примерку к Ирэне Валтузовой.

Надежда вымыла руки и спустилась в гостиную. В примерочную она вошла с доброй улыбкой (на самом деле была готова убить за то, что вынужденно оторвалась от любимого дела).

– Валентин Михалович был? – спросила она. – Как прошла примерка?

– Очень хорошо, комбинезон сидит на мне, словно вторая кожа.

– Очень рада.

– Но мне бы хотелось заказать еще и летнее платье.

– На отдых улетаете?

– На острова в Новый год.

– По-хорошему завидую, – улыбнулась Надежда и посетовала: – А мне вот не вырваться. В лучшем случае – на день или на два. Новый год для ателье – самая горячая пора. Пройдемте к экспозиции тканей?

Они вышли в гостиную. Подойдя к тканям, Ирэна ткнула пальцем:

– Вот эту.

– У нас большой выбор. Посмотрите еще?

– Тогда эту.

Надежде вдруг показалось, что Ирэне все равно из чего шить платье, и ее заказ носит формальный характер.

– Ну хорошо. Тогда давайте отрисуем модель?

– Не нужно рисовать, – поспешила отказаться Ирэна.

– То есть как?

– Сделайте простенько: юбку татьяночкой, бретели на спине крест-накрест. Сбоку – застежка на «молнии».

– Вы торопитесь? – спросила Надежда.

Ирэна ответила:

– Нет!

– Видите ли, дорогая… Мне все равно придется сделать рисунок, иначе закройщик не поймет, что нужно кроить.

– Ну, хорошо. – Ирэна опустилась на диван. – Рисуйте. Только побыстрее.

Уже через минуту Надежда набросала эскиз и показала Валтузовой:

– Взгляните…

– Очень хорошо! Все именно так!

– Вы даже не посмотрели, – удивилась Надежда.

– Посмотрела. Вот – татьяночка, вот – бретели. Как я хотела.

– Вас все устраивает?

– Все!

– В таком случае Виктория оформит заказ.

Валтузова направилась к конторке, однако Надежда окликнула ее:

– Скажите, Ирэна, ваша машина стояла вчера у ателье?

Она обернулась и ответила:

– Стояла.

– Я подумала, что вы перепутали день примерки.

– Мы с мужем припарковались возле ателье, потому что у ресторана, где мы обедали, все было занято.

– Вот оно что… Ресторан где-то рядом? – поинтересовалась Надежда.