Образ головы художника, взорвавшейся, чтобы пробить брешь, теперь локальный мем Разговора. Капли крови и частицы мозга творца – фрагменты инсталляции, они участвуют в формировании загадочного лица.

Что до Кармель, она добралась до сектора погрузки и улетела на первом же корабле, чтобы никогда не увидеть Титан снова.

Она распечатала кокон. Поморгала, привыкая к слепящему электричеству. Выпрямила спину. Голова болит, рот наполнен слюной. В остальном машина позаботилась о ее телесных нуждах, естественных отправлениях. Кармель страшно хотела есть. Голодна, как стрига. Голодна, как человек. Она выпрыгнула из кокона. Икры дрожали. На Кармель давила сила притяжения. Она вспомнила, куда прилетела. Земля. Центральная станция.

Еле переставляя ноги, она покинула сектор коконов, нашла бар и жадно проглотила двойной бургер: красное мясо, пережаренная картошка, крахмал, соль, жиры. Стриги едят мясо, их голод – совсем другого, не физического свойства.

Поневоле Кармель опять вспомнила о Марсе, о том, почему прилетела сюда, и неожиданно ее накрыло с головой ужасающее одиночество – будто космический ветер, хладный и сирый, дул между звездами.

Космопорт, эта Центральная станция, казался Кармель лоном, ну или тюрьмой; так или иначе, отсюда нужно бежать. Вытерев разводы кетчупа и горчицы и скомкав дешевую бумажную салфетку в шарик, она встала, зашагала, сбиваясь на бег, к гигантским лифтам и спустилась на уровень поверхности.

Открылись двери. Ворвался внутрь, сражаясь с системой внутренних кондиционеров, горячий воздух. Кармель почувствовала на губах влагу, слизнула ее. Прошла через двери и наконец обнаружила себя снаружи.

Палило средиземноморское солнце, его свет падал словно бы стеклянными пластинами, оно заливало мир, четче очерчивало контуры предметов и людей, даровало нимбы, упраздняло тени. Кармель моргнула, на ее глазах нарос тонкий прозрачный слой, фильтрующий излучение и защищающий хрусталик от света. Она моргнула еще раз, чихнула. Реакция организма ее удивила, мгновение Кармель колебалась, а потом рассмеялась внезапным, редким, естественным смехом.

На нее глазели, но ей было все равно. Она перешла через дорогу и будто попала в другой мир: перед ней лежал как на блюде старый район с его нищими жилищами, а космопорт за спиной отступал в ничтожность. Здесь живут люди – как на Титане, Марсе, астероидах, разве что купол над головой здесь выше и обнимает всю планету. В куполах, думала Кармель, есть что-то уютное. Как и в любых барьерах. Космопорт – оскорбление уюта.

Она шла по старой, очень милой пешеходной улочке. Увидела надпись: «Неве-Шанаан». Благодаря высившимся с обеих сторон старым зданиям – внизу магазины, выше квартиры – здесь властвовала тень. Кармель миновала стариков, которые играли на улице в нарды и бао, курили кальяны со сладким запахом, пили кофе. Миновала лавку, в которой грудами лежали арбузы, апельсины и нарафика, маленький сладкий фрукт с островов на юге Тихого океана; его еще называют малайским яблоком и Syzygium Richii. Миновала обувной, но сначала все-таки разрешила себе остановиться, окинуть взглядом витрину, примерить туфли, которые особенно ей понравились.

Кармель не знала, где искать этого человека, но чуяла, что он близко. Не знала, что именно скажет, как объяснит, зачем летела сюда так долго, – она и сама этого не понимала.

Она повстречала его в Тунъюне.

– Привет! – Крик испугал ее, неожиданный и громкий. Она обернулась, прикрыла глаза и увидела марсианку, Магдалену, машущую рукой из двери заведения с вывеской «У Мамы Джонс».

Магдалена подошла к Кармель: добрая самодостаточная женщина, она излучала тепло, как боеголовка или как солнце.

– Вы не сказали, как вас зовут, – тон был почти обвиняющий.

– Я Кармель, – ответила Кармель, и женщина просияла:

– Какое красивое имя!

– Спасибо. – Кармель было неловко. Рядом с нормальными людьми она ощущала себя не в своей тарелке. Вечное чувство: они должны увидеть меня такой, какая я есть, тем, чем я стала. Вечная боязнь: меня раскусят. Но Магдалена уже тянула ее за собой, как будто Кармель – это дрейфующий в космосе булыжник, захваченный гравитационным полем планеты. Не успев опомниться, та прошла в дверь и оказалась внутри шалмана.

Полумрак и прохлада; маленькое, скудно обставленное помещение. Пыльные бутылки на стенных полках. Магдалена У притащила Кармель стул, уселась напротив. Из-за стойки явилась третья женщина, улыбаясь, вытирая руки полотенцем.

– Мириам, – представила Магдалена. – Это Кармель.

– Рада знакомству, – откликнулась женщина. Кармель кивнула:

– Взаимно…

Она сама не понимала, почему ей нравится эта маленькая плотная женщина.

– Что вам предложить? – спросила Мириам.

– Выпьем лимонада, – предложила Магдалена. – Сегодня жарко.

– Да. – Мириам зашла за стойку и вернулась с запотевшим от холода стеклянным кувшином. Поставила на стол три стакана и села рядом, присоединяясь.

– Что привело вас на Землю, Кармель? – спросила она. – Мне нравится ваша прическа.

Дреды Кармель медленно вились вокруг головы, как одурманенные зноем змеи.

– Спасибо. Я… я надеялась найти здесь одного знакомого.

– Здесь? – переспросила Мириам. – На Центральной? Или… – Она усмехнулась. – Обычно люди проходят мимо. А вы?..

– Нет. То есть – да. Я не знаю.

Кармель отпила лимонад, чувствуя, что ее разоблачили. Тут в шалман кто-то вошел: высокий спокойный мужчина обогнул столик, положил руку на плечо Мириам – как близкий, как тот, кто любит, – и та, сжав руку, сказала:

– Борис.

Услышав имя, Кармель поняла, что у нее дрожат руки, и с преувеличенной осторожностью опустила стакан. Она уставилась в стол.

– Привет, Магда, – сказал Борис.

Марсианка кивнула:

– Братец, – тепло в ее голосе, – я хочу познакомить тебя с подругой. Ка…

– Кармель, – перебил Борис. Потрясенный. Кармель наконец подняла голову. Ее волосы разволновались, окружив лицо темным нимбом.

– Борис, – сказала она.

Он был высок и строен, ставший его частью марсианский ауг мягко пульсировал за ухом.

– Кармель, что ты тут делаешь?

Теперь все смотрели на нее. Магдалена, и Мириам, и Борис; спектр эмоций – забота, подозрение, недоверие, страх, смятение; их ноды активизировались. Магдалена спросила:

– Борис, ты знаешь эту девушку? – И Борис ответил твердо, и каждое слово резало Кармель по живому:

– Это не девушка. Это стрига.

С Борисом Ахароном Чонгом она познакомилась через два месяца после возвращения в Тунъюнь.

Тунъюнь-Сити, Марс: плотный узор грязных улиц под куполом, основная часть города – под землей, уровень под уровнем, последний упирается в Темное море, оно же океан Утешения: Солвота блонг Дак или Солвота блонг Доти. Кармель жила во вшивом хостеле на Уровне Пять, в темном обширном скопище пещер и туннелей: денег здесь просили мало, вопросов задавали того меньше. Она выбиралась на поверхность, на авеню Джулиуса Ньерере пила милкшейк в тени и смотрела, как трамваи бегут мимо ржавого от старости роботника, просившего милостыню в виде запчастей, – таких, как он, на Марсе пруд пруди.