3. Широкой агиткампании по популяризации этого решения не проводить, но признать необходимым вести подготовительные работы с целью выяснения отношения к этой реформе широких слоев рабочих и крестьян.

Секретарь ЦКАКП С. Киров».57

Ещё короче оказалось сообщение секретаря Компартии Армении С.Л. Лукашина (Скрапионяна), отправленное в Москву 16 сентября:

«Пленум ЦК КПА и Э(риваньского) комитета Коммунистической партии А(рмении) и совещание ответственных работников единогласно высказались за тезисы по вопросу о политико-экономических взаимоотношениях совреспублик и вынесло определённую мотивированную резолюцию».58

В тот же день прошёл и пленум ЦК Компартии Белоруссии, но его постановление оказалось весьма своеобразным. Прежде всего, Минск, полагая ситуацию крайне благоприятной для себя, решил поторговаться. Напомнил Москве о своём давнем желании: «В связи с обсуждением вопроса о взаимоотношениях между советскими республиками, считать целесообразным поставить вопрос с территории Белоруссии, исходя из политической целесообразности объединения последней с Витебской и Гомельской губерниями на основах экономического и культурного развития края».

Лишь затем, вторым пунктом постановления, было выражено суждение по той проблеме, которую и следовало обсуждать: «Считать целесообразным установление отношений между комиссариатами Белоруссии и комиссариатами РСФСР, аналогичных с отношениями, установленными между РСФСР и Украиной».59 Иными словами, пленум практически поддержал сущность проекта Сталина.

Таковыми стали мнения четырёх партийных организаций, от которых в конечном счёте зависели постановления республиканских съездов Советов. Мнения положительные. Только в Тифлисе документ Сталина восприняли неоднозначно, что, впрочем, можно было ожидать. Ведь совсем недавно, в июле, многие члены ЦК Компартии Грузии позволили себе фактически отменить постановление собственного Первого съезда, и избравшего их в состав высшего партийного органа. Постановление, вроде бы безоговорочно поддерживающее создание Закавказской Федерации.

«Федеративное объединение, – отмечало оно, – принятое нашей партией и так сочувственно встреченное трудящимися всех народов в советских республиках Закавказья, а в дальнейшем и со всей великой Советской Федерацией России, возродит на новой основе былую солидарность и братский союз трудящихся Закавказья для борьбы и победы, как на хозяйственном, так и на военном фронтах. А потому съезд подтверждает необходимость ускорения предварительной работы по федеративному объединению республик с тем, чтобы на съезде Советов Грузии это решение получило санкцию полномочного представительства всех народов Грузии».60

Это постановление было принято 1 апреля 1922 года. А всего три месяца спустя один из семи членов Президиума ЦК Компартии Грузии П.Г. Мдивани подготовил собственные тезисы, в которых выступил против самой возможности создания Закавказской Федерации в том виде, в котором она была задумана, уже одобрена не только в Баку и Эривани, но и в Тифлисе.

«Имея в виду, – писал Мдивани, – что в пределах каждой из закавказских республик рабочие и крестьяне избирают свои отдельные Советы и имеют свои отдельные съезды Советов, ЦИКи и Совнарокмы, нельзя не признать, что носительницей суверенности является только каждая из этих республик в пределах своей территории, а выразителями её прав верховенства – лишь её высшие органы.

Поэтому в системе советского строя, не знающего… общих выборов, союз республик может образоваться только на почве соглашения или договора верховных органов отдельных республик, и притом в пределах, точно очерченных в договоре, а федеральные учреждения, являясь органами с производными правами и осуществляя только ту власть, которая им делегирована отдельными суверенными республиками по известному кругу общих дел, исполняют волю этих республик, а вовсе не конкурируют и не умалают их суверенности».61

Такую же позицию отстаивания суверенности Грузии при любых возможных объединениях занял и А.Г. Сванидзе, член ЦК Компартии республики и её нарком – одновременно – по иностранным делам, финансов, просвещения. «Вступая между собою в союз, – настаивал он, – не отказываются от суверенитета и удерживают:

а) раздельные источники власти (съезды Советов), раздельные государственные центры, осуществляющие законодательную и исполнительную власть на местах (ЦИК и СНК). Они сохраняют за собой все права, кои ими же переданы союзной власти. Союзная власть… осуществляет свои задания, выработанные на основе соглашения, путём соглашения же (фактического или предполагаемого)…».62

Наконец, гораздо позже, в сентябре – когда повсеместно шло обсуждение проекта Сталина – высказался и Ф.И. Махарадзе, член ЦК КПГ и председатель ЦИК Грузинской ССР. В письме, адресованном выздоравливающему Ленину, он выражал неприятие практически всего, связанного с отношениями между Тифлисом и Москвой.

«…К сожалению, внешние условия для нашей работы за это время /«последние семь-восемь месяцев» – Ю.Ж./ нисколько не улучшились. Наоборот, они ухудшились и продолжают всё более ухудшаться. Прежде всего, создалась у нас страшная путаница и неразбериха во взаимоотношениях между союзными органами /Закавказской Федерации – Ю.Ж./ с одной стороны, и республиканскими – с другой. Заккрайком, который должен был бы урегулировать эти взаимоотношения, не сумел это сделать, не смог взять правильный курс и своим вмешательством ещё больше запутал дело.

Беда заключается ещё в том, что некоторые из ответственных товарищей, которые пользуются исключительным влиянием, хотят во что бы то ни стало опередить естественный ход вещей и форсировать события, не считаясь ни с внутренней, ни с международной обстановкой…

Далее вопрос о Грузинской Красной Армии всё ещё остаётся неразрешённым: её нет, есть, правда, грузинские части, влитые в ОКА. Наркомвоенмор существует лишь на словах и ему решительно нечего делать. Существование Грузинской Красной Армии, подчинённой через наркомвоенмора Грузии ОКА, вся наша партия находила и находит необходимым в интересах Советской власти в Грузии, но, к сожалению, все усилия нашего ЦК добиться этого до сих пор пока ни к чему не привели…

Наконец, вопрос о независимости снова стал в порядке дня, причём в той плоскости, которая для нас является совершенно неожиданной /Махарадзе имел в виду проект, предложенный Сталиным – Ю.Ж./. Мы думаем, что та политика, которая до сих пор проводилась Москвой, является пока что единственно правильной, по крайней мере, в отношении Грузии она ещё не изжита. Ни внутренняя, ни международная обстановка, по моему глубокому убеждению, ещё не говорит о перемене этой политики. Должен откровенно сказать, что Грузию нельзя мерить ни азербайджанским, ни туркестанским аршином. Но есть левые коммунисты, для которых тут никакой разницы нет…»63

Словом, по мнению трёх руководителей Грузии, республике следует в любом случае – будь то Закавказская Федерация или вступление в РСФСР, непременно, любой ценой следует сохранить суверенитет и вернуть её армию, пусть и называемую Красной. Ведь Грузия – это не какой-то там Азербайджан или Туркестан!