Извещённый о настроениях, захвативших ЦК КПГ, Сталин вынужден был 29 августа телеграфировать в Заккрайком: «Расшифрованную вручите Буду Мдивани. Копия – т. Орджиникидзе. Я совершенно согласен с Орджоникидзе и Кировым в том, что необходимо создание реальных политических и экономических условий для организации на деле единого хозяйственного организма на объединённой территории советских республик с руководящим центром в Москве. Для этого необходимо, по-моему, объединить внешние сношения и хозяйственные органы в одно целое с распространением компетенции Совнаркома, Совета (труда и) обороны, ВЦИК Москвы на все советские республики».64 И тем всего лишь повторил суть своего проекта резолюции будущего пленума ЦК РКП чуть ли не как личную просьбу. Но ей Мдивани, подвергнутый на Первом съезде КПГ и за свои взгляды, и за фактическое руководство национал-уклонистов, не внял.

15 сентября в Тифлисе открылся пленум ЦК Компартии Грузии. В его работе преднамеренно (дабы оказать по возможности посильное влияние на его ход и результаты) приняли участие грузины, представлявшие Центр: Г.К. Орджоникидзе – член ЦК РКП, секретарь Закавказского и Северо-Кавказского крайкомов, член ЦК Компартии Грузии; А.С. Енукидзе – секретарь Президиума ВЦИК; М.Г. Цхакая – один из старейших деятелей большевистской партии, полпред ССРГ в Москве. Кроме них – ещё и секретарь Компартии Азербайджана С.М. Киров и член ЦК РКП, нарком финансов РСФСР Г.Я. Сокольников. Однако им так и не удалось изменить намерения участников пленума. Его постановление вызывающе гласило:

«1. Предлагаемое на основе тезисов т. Сталина объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным. Объединение хозяйственных целей и общей политики считаем необходимым, но с сохранением всех атрибутов независимости, (голосовали: члены ЦК: пять – за, тов. Элиава – против; кандидаты: шесть голосов – за, против – нет; из присутствовавших: девятнадцать голосов – за, против – шесть – тт. Орджоникидзе, Енукидзе, Киров, Сокольников, Гогоберидзе /секретарь Тифлисского горкома – Ю.Ж./, Кахиани /секретарь ЦК – Ю.Ж./: воздержался – один – т. М. Цхакая).

Поручить секретариату ЦК опросить отсутствовавших членов ЦК, тт. Орахелашвили, Эшба, Торошелидзе, Каландадзе, Гогия, Гегечкори и поручить т. Мдивани опросить находящихся в Москве членов ЦК тт. Окуджава, Думбадзе, Цинцадзе.

2. Временно воздержаться от переноса означенного вопроса в широкие партийные массы».65

Разумеется, можно было бы признать такое постановление, пусть неприятной для Сталина, но всё же волей Компартии Грузии, если бы не очевидное нарушение процедуры голосования и его результата. Из двадцати шести членов ЦК присутствовало, согласно выписке из протокола заседания, всего семь человек, а отсутствовало – девять, хотя последних должно было быть девятнадцать. Также нельзя было понять и «исчезновение» одного кандидата в члены ЦК. Получалось, для проведения пленума кворум отсутствовал. Так что же произошло на самом деле? Самая заурядная подтасовка решения. Проект Сталина отклонил не пленум ЦК, а всего лишь его Президиум, находившийся под полным контролем «национал-уклониста», как его охарактеризовал съезд партии, Мдивани…

Итак, более чем за месяц комиссия Оргбюро получила формальное одобрение проекта от двух компартий – Азербайджана и Армении, уклончивое – Белоруссии и резко отрицательное – Грузии. Оценив сложившуюся, явно непростую ситуацию, Сталин 22 сентября счёл своим долгом уведомить обо всём Ленина. Вполне вероятно, надеялся если и не на поддержку, то хотя бы понимание проблемы в случае обращения к тому Мдивани либо Раковского.

«Мы, – писал Сталин, – пришли к такому положению, когда существующий порядок отношений между центром и окраинами, т. е. отсутствие всякого порядка и полный хаос, становятся нетерпимыми, создают конфликты, обиды и раздражение, превращают в фикцию т. н. единое федеративное народное хозяйство, тормозят и парализуют всякую хозяйственную деятельность в общероссийском масштабе.

Одно из двух: либо действительная независимость и тогда невмешательство центра, свой НКИД, свой Внешторг, свой Концессионный комитет, свои железные дороги, причём вопросы общие решаются в порядке переговоров равного с равным, по соглашению, а постановления ВЦИК, СНК и СТО РСФСР не обязательны для независимых республик, либо действительное объединение советских республик в одно хозяйственное целое с формальным распространением власти СНК, СТО и ВЦИК РСФСР на СНК, ЦИК и экономсоветы независимых республик, т. е. замена фиктивной независимости действительной внутренней автономией республик в смысле языка, культуры, юстиции, внудел, земледелия и прочее». Вслед затем пояснил: «Следует иметь в виду, что

1. Формальное решение СНК, СТО и ВЦИК РСФСР необязательно для независимых республик…

2. Вмешательство ЦК РКП… происходит обычно после того как центральные учреждения окраин уже дали свои декреты, отменяемые потом центральными учреждениями Москвы…

3. За четыре года Гражданской войны… мы успели воспитать среди коммунистов, помимо своей воли, настоящих и последовательных социал-независимцев, требующих настоящей независимости во всех смыслах…

4. Мы переживаем такую полосу развития, когда… молодое поколение коммунистов на окраинах игру в независимость отказывается понимать как игру, требуя от нас проведения в жизнь буквы конституционной независимых республик.

5. Если мы теперь же не постараемся приспособить форму взаимоотношений между центром и окраинами к фактическим взаимоотношениям, в силу которых окраины во всём основном безусловно должны подчиняться центру., то через год будет несравненно труднее отстоять фактическое единство советских республик».

Столь скупо, но предельно честно описав существующее положение и дав (оказавшийся провидческим) прогноз дальнейшего развития, Сталин изложил – не менее скупо – свой план:

«1. Вопрос о Бухаре, Хиве и ДВР (которая ещё не советизирована) оставить пока открытым, т. е. пока их не автономизировать.

2. В отношении остальных пяти независимых республик (Украина, Белоруссия, Грузия, Азербайджан и Армения) признать целесообразным автономизацию с тем, чтобы к Всероссийскому съезду Советов /он намечался на декабрь – Ю.Ж./ ЦИКи этих республик сами, добровольно, изъявили своё желание вступить в более тесные хозяйственные отношения на началах автономии».66

Ленин на письмо никак не отреагировал. Поэтому Сталин, сочтя молчание за знак согласия, решил форсировать события. 23 сентября комиссия Оргбюро приступила к работе, хотя в столицу так и не успели приехать четверо её членов – Раковский, Мдивани, А. Ходжаев, Янсон.

На первом заседании единогласно была отклонена резолюция ЦК Компартии Грузии, вернее – первый её пункт: «объединение в форме автономизации независимых республик считать преждевременным», и за основу для обсуждения приняли проект Сталина. На следующий день, уже при участии опоздавшего Мдивани, приступили к постатейному разбору документа. Первый пункт утвердили восемью голосами «за» при одном (Мдивани) «против» и при одном (Петровский) воздержавшемся. Правда, по предложению Червякова дополнили его в общем малозначащим примечанием: «Соответствующие изменения в конституциях упомянутых в п. 1-м республик и РСФСР произвести по проведению вопроса в советском порядке». Практически единогласно одобрили и все остальные пять пунктов. Пои этом сняли с обсуждения предложения Мдивани «создать в республиках аппараты для организации национальных армий», и «просить ЦК РКП не вносить в пленум ЦК принятые комиссией решения до их обсуждения в верхушках парторганизаций республик». Отклонили и предложение Петровского «разрешить обсуждение принятых комиссией решений в бюро губкомов республик». Кроме того, просьбу Червякова изменить границы Белоруссии сочли выходящей за рамки компетенции комиссии и решили передать её в ЦК РКП.67