От ее легкомысленного «Подумаешь» я чуть не взорвался, и в этот самый момент ее ладонь накрыла мою руку, а губы прошептали:

— Я скучала.

И всё, я уже готов подняться в номер голодным. Черт с этими распиаренными блюдами от шеф-повара, я хочу Вайлетт!

— Сперва ужин! — приземлила она меня.

И мне пришлось заглатывать пищу и наблюдать как красиво поглощает ее итальянка, кусочек за кусочком, глоток за глотком. Воспринимал я это завораживающее зрелище как пытку. Даже алкоголь не облегчал мои страдания. И ведь умом старика понимаю, что это чисто физиология, реакция самца на самку, но ничего с этой самой реакцией поделать не могу. Девушка, что сидит напротив меня уж слишком хороша и она знает толк в соблазнении. Вот интересно, уместна ли здесь аналогия с поставленным нокаутируюшим ударом у боксера? Результат-то схожий. Пропускаешь удар и ты обречён.

В номер я ввалился уже доведенным до точки кипения, сжал Вайлетт в объятьях, беспрерывно целуя. Она ответила и принялась сдирать с меня смокинг.

И в тот момент, когда мы добираемся до спальни, какой-то урод настойчиво постучал в дверь.

— Открой, — оторвала меня от себя Вайлетт.

— Пусть проваливают, — заоычал я и вновь впился в ее губы.

— Вдруг что-то важное, — настаивает девушка.

Пришлось подчиниться.

Принесли мои покупки. Я закинул два запечатанных свертка на диван в гостиной и вернулся назад в спальню. Вайлетт запрыгнула на меня, обхватив руками и ногами, и мы вместе упали на королевских размеров кровать.

— Вайлетт? — просыпаясь, я попытался нащупать в постели девушку, но к своему огорчению, ее не нашел.

В ванной было тихо, в гостиной тоже никого.

— Ну и зачем ты в такую рань ушла? — заочно спросил я ее, окидывая взглядом пустой номер. — А как же совместный завтрак и прощальный секс? — Из груди вырвался вздох разочарования.

Ладно пора собирать чемоданы и лететь в Бельгию.

— Не понял? — ни на диване, ни под ним нет одной из моих вчерашних покупок — с утренними лучами солнца пропала не только Вайлетт, но и купленный мною вчера за девяносто тысяч швейцарских франков список.

Я стоял и тупо смотрел на оставшийся в одиночестве «голубь мира», ничего не понимая. Думать о том, что Вайлетт украла список было абсурдно. Впрочем, Аньелли та еще семейка. Не зря же их вся Италия ненавидит.

— О, ты уже проснулся? — она зашла в номер, сияя улыбкой, и меня немного отпустило. Прижимал ее к себе и поцеловал.

— У меня, кажется, тот дурацкий список стащили, — рассмеялся я и понял, что совсем не чувствую утраты, наоборот, пришло облегчение.

— Да это я его взяла, — улыбнулась Вайлетт в ответ.

— Что? Зачем? — веселье как отрезало.

— Фотографии сделала. Вниз к администратору отеля ходила, фотоаппарат просила с пленкой. Возвращаю, — девушка достала из сумочки разорванный пакет с листами древней бумаги внутри и протянула их мне. — Спасибо! — короткий поцелуй в губы, и Вайлетт выходит из номера, посылает мне на прощание воздушный поцелуй и уходит.

— Стой! — подорвался я за ней, вот только оказавшись в коридоре вспомил, что не одет. Пришлось вернуться в номер. Уложился я в армейские нормы, сбежал вниз по лестнице ещё быстрее.

В холле я появился, когда Вайлетт уже выходит в двери. Она заметила меня и ускорила шаг.

— Черт! Опять ты со своей стремянкой! — сотрудник отеля появился передо мной словно ниоткуда.

— Pardonnez-moi.

— А тебя сейчас так отпардоню! — сорвался я на него.

Вижу, как о мне с извинениями бежит от стойки администратор, отмахиваюсь от него, как от очередной помехи и выбегаю на улицу.

Вайлетт нигде нет. Хотя… Вижу ее на газоне. Она, видимо, не рискнула ждать, когда к ней подгонят автомобиль, и теперь несется к нему по прямой, игнорируя асфальт и выложенные плиткой дорожки.

Это она зря.

Как только девушка оказывается на середине пути неожиданно включается система полива. Вайлетт визжит, а я начинаю ржать. Струей воды с нее сбивает шляпку, прическа превращается в мокрое осиное гнездо, и меня складывает от хохота пополам.

Возле меня как ошпаренный прыгает администратор, размахивает руками и, переходя на фальцет, требует от кого-то выключить полив. Наконец, его услышали и вода бить перестала.

В лучах утреннего солнца Вайлет божественная хороша, промокшее платье позволяет случайным зрителям оценить все изгибы и выпуклости ее точеной фигуры. Вот только с прической непорядок. Что-то у них у всех в последнее время в волосами беда.

Меня раздирает очередной приступ смеха.

С трудом успокоиашись, я иду к Вайлетт, на ходу снимая с себя рубашку.

— Он меня фотографирует! — закричала девушка, как только я с ней поравнялся. — Фрэнк, держи его!

Проследил за ее пальцем и увидел мужика на обочине, тот как заведенный щелкал фотоаппаратом.

Папарацци тоже заметил, как я начинаю набирать скорость и чтобы скрыться запрыгнул на свой мопед. Но завести его не успел. Подбежав, я с ходу пнул по колесу, от чего мопед завалился на дорогу, придавив водителя. Жертва была зафиксирована и я без труда содрар с ее шеи фотоаппарат, далее выщелкнул кассету с пленкой и уже без нее вернул камеру.

— Да я тебя засужу! — закричал, брызгая слюной, папарацци, как только отошел от первоначального шока.

Как по заказу в этот момент возле нас остановилась полицейская машина.

— Он напал на меня! Сломал мой фотоаппарат и украл пленку! — стоило только сотрудникам полиции вылезти из салона, как папарацци тут же принялся обвинять меня во всех смертных грехах.

— Он напал на синьорину, — показал я на кутающуююся в мою рубашку Вайлетт.

Вид у нее сейчас непрезентабельный: мокрая, растрепанная, все лицо в туши. Да и я с голым торсом выглядел не лучше. Копы в затруднении. С ходу определить наш статус у них не получается: вид у обоих не из приличных, но щеголяем мы так напротив фешенебельного отеля. Еще и папарацци накаляет обстановку.

Как назло, я по французски понимать-понимаю, но свободно говорить еще не могу. Но тут в дело вступила Вайлетт. Девушка хоть и выглядит как вытащенная из полной воды ванны кошка, но не сломлена. К тому же Аньелли, о чем она с апломбом сообщила сотрудникам полиции. А тут и кавалерия подоспела, то бишь администратор отеля подбежал и принялся заступаться за постояльца и