Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и нахально сверлил меня взглядом.

Скромницей я тоже никогда не была, поэтому, усевшись на большой постели, уставилась на него. Долго играть в переглядки тоже не получилось, молчать меня так и не научили.

- И долго я… спала?

- Спала? - как бы обдумал вопрос Хананель. - Часов пять. И пару просто отсутствовала.

- Только не надо, ладно? Мне одного с вечными приступами ревности вот так хватает, - показала я. Выходило много.

В животе возмущенно заурчало, заставив меня нахмуриться.

- Раньше здесь неплохо кормили.

Хананель чуть заметно усмехнулся и сделал какое-то непонятное движение рукой. В комнате на секунду повысилась температура, и на столике появилась целая гора тарелок, тарелочек и подносов. Я скатилась с постели и села за стол. С пальца медленно сползли змейки, снять которых у демонов так и не получилось, и занялись исследованиями поданной еды.

Проверив пищу на яды, я приступила к позднему ужину, хотя судя по часам, больше похоже на ранний завтрак.

- Что? - подняла я глаза на асура, наблюдавшего за мной. - Мне уже поесть нельзя?

Ну не виновата же я, что при взаимодействии с едой меня на какое-то время просто вырывает из жизни. Вот и теперь минут пятнадцать я добросовестно посвятила поглощению пищи, напрочь забыв о демоне. Да и как устоять, когда здесь все так вкусно, а желудок, поддерживаемый истощенным от депрессий и побегов души организмом, не хило бунтует.

- Или ты думаешь, что какой-то демон может испортить мне аппетит?… - хмыкнула я. Утихомирив первые порывы съесть врага, тьфу, то есть быка, я откинулась на спинку стула. Заглянула в полыхающий камин. - Уголек, есть будешь?

Настороженная мордочка саламандры высунулась из-за полыхающего полена и покосилась на развалившегося в кресле асура. Они смерили друг друга взглядами, и огненная ящерица… отказалась от пищи! У меня случился приступ икоты. Уголек всегда на всех чихать хотела, при том огнем. Она превращала в пепел книги магианы Консуэлы, потрошила седельные сумки Полудена на предмет "чего пожевать, поджечь, испортить", она дразнила Нагоса, заставляя гоняться за своим огненным хвостом трехметрового змея. В конце концов, она не раз обводила меня вокруг носа и не хило так подставляла под загребущие асурьи лапки, что грозило ей более чем нешуточными разборками. Но никогда, не при каких обстоятельствах она не отказывалась от предложенной халявной еды.

Мне почему-то вспомнилось, как пару недель назад Данте гонял наглую саламандру по кухне, грозя "замочить". С этими разборками они перебили три колбы, горшок и две чашечки тонкого фарфора, стоявшие в тот момент на столе, да еще умудрились опрокинуть котелок, где я кипятила драконью чешую для укрепителя заклинаний. После этого мое спокойное чаепитие пришлось прервать - вооружившись шваброй, уже я носилась за этими разорителями. Хитрая саламандра, повеселившись еще немного, скрылась в полупотухшем очаге, тогда как чертенку еще пришлось страдать от более чем унизительных побоев грязной метлой… - в итоге сломанной о его спину. Оценив ущерб, демон сверкнул на меня своими дивными глазищами, и спасаться пришлось мне.

И все это безобразие из-за какой-то надкушенной печенюшки, уведенной обжорой Угольком. Было бы что красть - печенье уже с месяц валялось по самым дальним полкам, пока на нее не наткнулся свалившийся как снег на голову взъерошенный голодный асур, на первом укусе чуть не сломавший свои шикарные клыки. Но тут он сам виноват, надо хотя бы загодя предупредить о появлении своей светлейшей крылатой особы, а не вваливаться со словами: "Признавайся, где ты прячешь любовников, а то у меня второй день рога чешутся. Растут, наверное". На что получил ответ: "Я любовников не прячу. Зачем, если ты и так с ними знаком". Закончилось все, разумеется, скандалом, после которого Данте горделиво отказался есть принесенную накануне моим ушастым эльфиком снедь, довольствуясь старым печеньем, привкус магии на котором уже давно рассеялся вместе со вкусом и мягкостью. Я готовить, даже если бы и умела, отказалась.

В результате - погром и бурная сцена примирения. Меня с Угольком. С демоном я разговаривать в тот день не пожелала. Данте дулся, морщил нос, кривил несколько тонковатые для этого лица губы… в общем делал все, чтобы я поняла, какая нехорошая неблагодарная дура. Понятливость никогда не была моим коньком, и этот красавчик был вынужден уйти не солоно хлебавшись. Хм, предварительно зашвырнув в стену тонкой эльфийской статуэткой танцовщицы.

Не впервой.

Саламандра, как никто знавшая о моих мыслях и чувствах, все же соизволила вылезти и, лихо перемахнув комнату, взобралась на колени и свернулась калачиком подобно кошке. Моя совесть, моя верная защитница. Уголек и Нагос в свое время не дали мне совсем сойти с ума от боли и потерь. И если бы сталемордый убил еще и этот дух огня, наверное, умер бы на месте, даже на полсекунды быстрее самой саламандры. Думаю, он об этом подозревал.

Есть она все равно отказывалась.

- А если я тебя подушу, ты меня тоже будешь слушаться?

Взгляд саламандры можно было перевести как "дура", так же как и руну, выведенную огненной лентой в воздухе.

Наигравшись, я вновь обратила внимание на асура, все это время внимательно рассматривавшего меня. Не нравится мне этот взгляд.

Демон усмехнулся, видно, на лице отразилось что-то.

- Ты забавная, принцесса.

- Это комплемент? - неприязненно скривила я губы.

На несколько секунд он задумался, потом утвердительно кивнул, вогнав меня в ступор.

- Благодаря этому ты до сих пор жива. Не будь мне интересно наблюдать за тобой, убил бы и за сотую часть твоих выходок.

- Вот и убивал бы, пока была возможность.

- Думаешь, сейчас ее нет? Не будь слишком самонадеянной, девочка. Ты жива только по моей прихоти, не больше. Ты умрешь, как только надоешь мне. Или начнешь раздражать.

- И что для этого требуется? - заинтересованно подалась я вперед. Не то чтобы мне хотелось побыстрей сыграть в ящик или урну, это как получится, просто всегда занятно знать.

Хананель дернул уголками губ. Непонятно, чего он хотел - улыбнуться или оскалиться.

- Из тебя выйдет шикарная Владычица, - наконец хмыкнул он. - Таких стерв еще поискать.

- Да она где-то здесь ошивается. Блондинистая такая.

- Изиабелис? Она излишне истерична и нетерпелива.

На это я некультурно засмеялась:

- Ага, а я рыжая и пушистая. - И пока кровь бурлила в венах, а страх пред этим мерзавцем отступил, задала давно волнующий меня вопрос. - За что ты так ненавидишь теней? Что они умудрились натворить такого, чтобы так желать их смерти?

Хананель на мгновенье растерялся. "Совсем расслабился", - не без удивления поняла я, а со мной это делать рисково. Но уже через секунду асур подобрался и окрысился: