Я достал из планшетки немецкую карту, отобранную у Гудериана, разложил ее на столе и, когда все столпились вокруг этой, можно сказать, энциклопедии действий вермахта, продолжил:

– Вот, видите, фашисты бьют исключительно по флангам Десятой армии. При этом Вторая танковая группа нацелена на Слоним и Барановичи.

То есть у них задача – перерезать пуповину Белостокского выступа и гнать дальше на Минск. Мы им, конечно, хорошо дали по морде, но немцы народ предусмотрительный и наверняка имеют мощные резервы на этом направлении. Ведь цели-то у них грандиозные, и подготовились они к их выполнению с немецкой тщательностью. Потеря 47-го моторизованного корпуса их не остановит, и вермахт продолжит выполнять намеченный план. А наша задача – засунуть как можно больше палок в колеса этого плана. А если удастся, то вбить в них такую оглоблю, что даже смазка всеми резервами их чудовищного катка не поможет, адский механизм начнет давать сбои и в конечном итоге рассыплется.

Я оглядел столпившихся вокруг стола командиров и задержал взгляд на Бедине. Решение назначить командиром создающегося оборонительного узла лейтенанта госбезопасности было вынужденным. Как пехотный командир, он, конечно, ноль – ни тактики, ни устава не знает, но не это сейчас было важным. Главным в этот тяжелый момент были исполнительность и твердость, а этими качествами Бедин, несомненно, обладал. Без приказа он ни на шаг не отступит – перестреляет здесь всех на хрен, если начнут паниковать, но не побежит, спасая свою драгоценную жизнь. Может быть, и майор обладает такими качествами, но его я не видел в тяжелых ситуациях, а сейчас полагаться только на опыт и звания никак нельзя – не та ситуация, и перестраховаться не получится. Чтобы хоть как-то снять проблемы и противоречия, которые могут возникнуть между армейскими командирами и всего лишь лейтенантом госбезопасности, я спросил у танкиста:

– Слушай, майор, тебя не ломает, что придется подчиняться командиру из ведомства Берии? Все-таки ты сейчас исполняешь обязанности комдива, можно сказать, это генеральская должность, а придется отчитываться перед командиром, у которого всего лишь по одной шпале в петлицах?

Майор в ответ хмыкнул, уставился на меня своими усталыми, раскрасневшимися глазами и заявил:

– Да какие сейчас могут быть счеты и амбиции – главное остановить фашистов! Да к тому же вы недавно очень хорошо продемонстрировали нынешние реалии – артиллерийский подполковник приказал расстрелять генерал-майора, и не кому-нибудь, а людям, одетым в форму органов госбезопасности. И что интересно, это распоряжение было принято ими к немедленному исполнению. Ведь вы сразу узнали комдива 36-й кавдивизии, но решение было молниеносным, и кстати, с ним я полностью согласен. Сука этот Зыбин – давить таких надо в зародыше. До войны я его тоже видел – важный был генерал, правильные слова говорил, а как хреново стало, так сразу в кусты. Слишком доверчивые мы были – такого гада пригрели!

Убедившись, что дрязг по поводу дележа власти вроде бы не предвидится, я наконец-то высказал мысль о главном, о тех выводах, которые пришли мне в голову, когда мы пробивались после бомбежки по шоссе, раздолбанному авиацией немцев. Еще раз оглядев командиров, я очертил пальцем контуры на карте и начал говорить:

– Четвертая армия немцев, которая давит с южного фланга, по-видимому, имеет цель перерезать шоссе в районе Волковыска, и 25-я танковая дивизия попала, кстати, именно под их каток. Но этот удар не настолько страшен, в отличие от того, который наносила Вторая танковая группа. Весовые параметры у этих армий разные – у Четвертой нет механизированных соединений, а значит, она не в состоянии создать мощный бронированный кулак, и наши части вполне могут с ней бороться. Конечно, если паниковать не будут. Вот скажи, майор, ты участвовал в боях с соединениями из этой армии – много ты видел немецких танков?

Майор задумался, озадаченно почесал затылок и несколько смущенно ответил:

– Да, действительно, не видел я танков, только штурмовые орудия с короткими 75-миллиметровыми пушками и бронетранспортеры «Ганомаг», а также много мотоциклов с пулеметами в колясках. Обычно все эти шавки висят на самом хвосте, а только развернешься, чтобы контратаковать, они врассыпную. Хитрые, гады, обычно в горячке боя кидаешься за ними – и тут же напарываешься на артиллерийский огонь. Хорошо, если ты на Т-34, а если на бэтэшке или на Т-26, пиши пропало – как свечи они горят от огня немецкой артиллерии. Лучше уж лоб в лоб встретить самоходку с «окурком» в башне, чем готовую к бою немецкую «колотушку». А еще у немцев в боевых порядках появились какие-то новые противотанковые пушки. Легкие танки они поджигают на километровой дистанции, а вблизи от их огня даже тридцатьчетверке не поздоровится, особенно если долбанет по борту.

– Да, слышал я о новых германских противотанковых пушках – Пак-38 их название, калибром пятьдесят миллиметров. Орудие, конечно, классное, но немцы начали их производить только в прошлом году, а значит, в войсках их должно быть не очень много. И главное сейчас не качество вооружения, а то, кто им управляет, то есть обученность солдат – бойцы они, или стадо баранов. Даже этой новейшей германской пушке не по зубам КВ или лобовая броня тридцатьчетверки, только вот опыта боевых действий нашим танкистам явно не хватает. Мечутся, как полоумные, а в итоге их жгут, как салаг. Да что там про боевые действия, простейшего опыта обращения с танком мало. А все это по причине мизерного моторесурса дизеля; все тряслись над тяжелыми танками – боялись их лишний раз завести, чтобы потренировать экипажи. Не дай бог начнется война, а танки уже выработали моторесурс, и их нужно отправлять на переборку дизеля или трансмиссии. Вот и доэкономили моторесурсы, так что танки даже до фронта не доезжают – срываются в обрывы, застревают в болотах, не вписываются в пролеты мостов. А все почему? Да потому что механики-водители даже габаритов танка не чувствуют. У них всего-то по несколько часов наезда на этой сложной и тяжелой технике. А немцы не дураки и прекрасно знают о выучке наших солдат, на этом и строится вся их тактика: сначала ошеломят первым ударом, и неопытные наши бойцы начинают нервничать; а когда получают в принципе верный приказ – отойти на более выгодные с точки зрения обороны позиции, то немцы виснут у них на хвосте небольшими мобильными силами и производят много шума, такого, что красноармейцам, да и командирам, кажется, что за спиной у них катят целые полчища фашистов. А тут еще с неба клюют самолеты люфтваффе. В общем-то, потери от этих авианалетов не очень большие, но эффект грандиозный. Взрывы соточек слышны издалека, и это сильно подстегивает воображение, особенно если ты видел последствия хотя бы одного авианалета – несколько разорванных тел, пару сгоревших автомобилей и очумевших от близкого взрыва людей. Начинается мандраж, переходящий в панику, и понеслось – ноги в руки, технику на фиг, чтобы не задерживала, и в леса, подальше от этого ада. Все, тактика немцев сработала – они потом спокойно собирают трофеи, вылавливают не совсем расторопных красноармейцев и пьют шнапс, празднуя победу!

– А что делать, товарищ подполковник, – воскликнул майор-танкист, – реально же контратаки танков, да и пехоты, вязнут в немецкой обороне! Отбиваются с громадными для нас потерями!