Во-вторых, русские развивались в отрыве от наследия древнеримской цивилизации. А Европа, наоборот, выросла на обломках Римской империи, вобрав в себя ее политические, государственные, гражданские, юридические, культурные и даже религиозные традиции. Ее народы в значительной части – это потомки жителей Рима, латинян и романизированных варваров. Даже западные славяне (чехи, словаки, поляки) и финно-угры, поселившись в Европе, пропитались этим римским началом. (Венгры населяют бывшую древнеримскую провинцию Паннония). В нынешнем американском и европейском праве полным-полно еще римских понятий – «сервитут», «иммунитет» и т.д. У нас же исконно их нет. Поэтому вся русская «надстройка» разительно отлична от западной. У нас – действительно иная политика, иное государство и право, иные отношения между членами общества. Немудрено посему, что европейцы и американцы, обладая культурной общностью, на нас смотрят как на сущих чужаков.

Наши конкретно-исторические условия развития тоже диаметрально противоположны. Почему Европа кичится своими демократическими ценностями, уважением к правам личности, парламентаризмом, принципом разделения властей и т.п.? Да потому, что Запад развивался в тепличных (по сравнению с нашими) условиях. Демократическо-либеральные традиции и права личности могли возникнуть только в обстановке крайне государственной раздробленности средневековой Европы. Вспомним лоскутную мешанину герцогств, графств, вольных городов, где везде были свои договоры, законы, юридические споры. Вспомним вольность феодалов: «Я – вассал сюзерена, которому принес присягу в верности, но могу уйти от него к другому сюзерену». Вся история старого Запада – это борьба разных общественных групп за свои права, это – внутренние конфликты и переговоры, это – города с традициями самоуправления и местного права, автономные университеты. Система нынешней западной демократии складывалась долго и мучительно, пройдя через столетия междоусобиц, раздробленности, шатаний из стороны в сторону.

Такая жизнь стала возможной только потому, что средневековый Запад не испытывал угрозы страшных внешних вторжений. Понятно, что нашествие сильного врага могло раз и навсегда покончить с этим. Покуда европейцы согласовывали бы свои интересы, вассалы разбирались друг с другом, а парламенты – собирались на заседания, стремительные монголы стерли бы все это в мелкий порошок. Но монголы Западу не грозили. Нашествие гуннов, пришедших из забайкальских степей, в пятом веке нашей эры захлебнулось на Каталаунских полях в нынешней Франции. В шестом веке натиск азиатов-аваров выдохся на границе нынешней Венгрии. Арабская экспансия удовлетворилась Испанией в седьмом веке. Монгольская агрессия потеряла энергию в русских землях. А дальше наступают столетия варения Европы в собственном соку. Народы в ней дерутся только между собой. Правит бал анархия. Турецкая угроза появляется лишь в шестнадцатом веке – да и то турок на дальних подступах останавливают австрийцы и венгры.

Русские по этому пути развиваться никак не могли! Наши предки жили перед лицом постоянной угрозы жестоких вторжений и набегов. Каждый год надо было успеть собрать урожай, спастись от голода и отбиться от степняка. Сначала – от хазарина. Потом – от печенега. Потом – от половца, языческих «литвы и ятвягов» и немецких рыцарей. Потом – от монгола (ордынца, татарина). От крымчаков и поляков. Сама жизнь в постоянном «экстриме» заставляла русских создавать армейскую, тоталитарную общественную систему, способную быстро мобилизоваться и дать отпор беспощадному, все сжигающему на пути врагу. Приходилось содержать линии укреплений и пограничную стражу. И эта жизнь под страхом регулярных нападений, в отличие от Запада, наложила неизгладимый отпечаток на все стороны жизни русских. Причем жить так нам пришлось целое тысячелетие! Хазарские набеги начались в седьмом веке, а последние разрушительные набеги крымских татар – это начало восемнадцатого века. Нам было просто не до долгого выяснения правовых отношений, не до разделения властей, споров феодалов друг с другом и парламентских дебатов. Вернее, русские пробовали было идти по такому пути – и поплатились. Пришли монголы.

Огромную роль в формировании психологии западного человека, в его традициях личной свободы и индивидуализма сыграло явление рыцарства. Рыцарь – не просто тяжеловооруженный всадник в латах. Рыцарство – не только правила ухаживания за прекрасной дамой, а особая система правовых отношений между властителем и вассалом. Это – независимый индивид с уникальной матрицей поведения, с принципом неприкосновенности личности и презумпцией невиновности, с целой системой экономических отношений. Все это затем проникнет из рыцарства в низы западного общества.

Но рыцарство как таковое стало возможным только в огражденной от нашествий из Азии Европе! Рыцари вели бой разрозненно, не подчиняясь центральному командованию. Их сражения – мизерные по масштабам русской истории – распадались на множество поединков между рыцарями противных сторон.

Так вести войну для русских было чистым самоубийством – рыцари в столкновении с хорошо организованными массами конных лучников-азиатов попросту погибали под градом бронебойных стрел, сметались отрядами многочисленной кавалерии татар. В сущности, рыцарская конница, столкнувшись с азиатскими армиями, потерпела жестокие поражения – и в случае войн крестоносцев с турками-сельджуками, и при столкновении с монголами (при Лигнице в 1242 году). Так что рыцарства у русских не возникло – а вместе с тем не появилось и множества традиций, сформировавших Западную цивилизацию.

Из чего еще выросла современная западная традиция либерализма, свободы личности и демократии? Из религиозного разделения Европы, полтысячелетия назад раздробившейся на католиков и десятки протестантских течений – лютеран, кальвинистов, пуритан, англикан, цвинглианцев, пресвитерианцев и т.д. Правда, за это Европе пришлось заплатить тремя столетиями жесточайших гражданских и религиозных войн, ожесточенными теологическими спорами, переходящими в жестокую резню. Это потом все улеглось-устаканилось и все стали уважать чужие взгляды. А мы себе подобного позволить не могли. Расколоться по религиозным признакам означало для нас верную гибель от внешнего нашествия.

Но Запад этого простого обстоятельства понять не в силах. Ему невдомек, почему ежегодная угроза весеннего набега степняков и отсутствие парламентаризма – взаимосвязанные вещи. Плевать западникам на исторические корни – они видят лишь внешние стороны. Ведь чтобы понять, надо испытать подобное на собственном опыте. А потому Запад почитает нас варварами, прирожденными рабами, неспособными к уважению прав личности, свободе, созданию общественных союзов граждан и т.д.

Вот так история, природа и география превратила генетическо-языковых родственников (русских и западноевропейцев) в две совершенно разные цивилизации. Вроде эти русские – белые и христиане, а какие-то неправильные. И эта наша особость бесила и до сих пор выводит из себя Запад. Век за веком разница между нами росла вширь и вглубь, доходя до национальной психологии, до мельчайших бытовых черт и обычаев повседневной жизни. Мы не только разные типы государств создавали – мы стали любить и радоваться совершенно непохоже друг на друга. Век за веком нас с Западом разделяла все расширяющаяся пропасть!