Но вот построенная Западом Реальность начинает рассыпаться. Впереди – Эпоха Перемен. Бурная. Непредсказуемая. С кризисом биологического вида «хомо сапиенс». Ставящая человечество на грань жизни, смерти и чудесного преображения. И мы, русские, выросшие и закаленные в горнилах испытаний, знакомые с хаосом и нестабильностью на собственном опыте, ставящие перед собой запредельные по своей космичности цели, к жизни в наступающей эпохе готовы, как никто другой. Мы сможем жить и там, где Запад может умереть. Он – прошлое. Мы – пугающее Завтра. И, как сказал еще один современный мыслитель, Сергей Переслегин, каким-то «тонким нервом» Запад это улавливает.

Вот почему мы для Западной цивилизации – чужие, непонятные и непредсказуемые. Мы – их конкуренты. А потому над Западом довлеет соблазн окончательно, раз и навсегда решить «русский вопрос».

Ох, как хотелось бы нам прямо тут, с гордо поднятой головой, поставить точку и начать следующую главу. Но не получается!

Увы, наша цивилизация, несмотря на огромные психические преимущества перед Западной, оказалась жестоко битой. Почему? Ты, читатель, добравшись до этого места нашего цикла, уже знаешь главный ответ. Это произошло потому, что правящие элиты так и не смогли обеспечить национальных проектов, нужных для раскрытия титанического потенциала Китеж-цивилизации русского народа. И Третий Рим, и Северная Пальмира, и гибрид Китежа с Третьим Римом – Красный проект закончились катастрофами, опустошительной потерей человеческого капитала, огромных богатств и ценностей, создававшихся трудами целых поколений. Это несоответствие вымотало русских и довело их до края гибели в наши дни. И потому сегодня Запад с торжеством смотрит на нас, видя в катастрофическом положении нынешней России самое яркое подтверждение европейско-американских теорий об изначальной русской «недочеловечности».

Постоянные попытки «озападить» русских, предпринимавшиеся нашей «элитой» за три с лишним последних века, породили еще один чудовищный феномен психоистории – отряд русских (и россиян), ненавидящих Россию и Русскую цивилизацию. Русских, принявших западный взгляд на свою страну – но, в отличие от Запада, не стеснявшихся в выражениях. Их можно считать пятой колонной Запада в нашей цивилизации. Эти русские диссиденты уже давно приговорили России к смерти. Они выбрали мир без России. И они сделали многое, чтобы довести страну до краха.

Начало им положил тонкий и нервический мыслитель девятнадцатого века – Петр Чаадаев, основоположник западнического течения русской философской мысли. Именно он первым сказал, что Россия, «опираясь одним локтем на Китай, и другим – на Германию», так и не смогли совместить достоинства двух культур – воображение и разум. Мы оказались предоставлены сами себе, «века и поколения протекли для нас бесплодно».

«Наблюдая нас, можно было бы сказать, что здесь сведен на нет всякий закон человечества. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы ни в чем не содействовали движению вперед человеческого разума, а все, что досталось нам от этого движения, мы исказили. Начиная с самых первых мгновений нашего социального существования, от нас не вышло ничего пригодного для общего блага людей, ни одна полезная мысль не дала ростка на бесплодной почве нашей родины…»

По Чаадаеву, мы не дали человечеству ни одной полезной мысли. А из того, что создано воображением других, русские заимствовали только обманчивую внешность и самое бесполезное. Мы не оставили своего следа в мировой истории, и только татаро-монгольские орды, пройдя через русские земли перед неглубоким вторжением на Запад, хоть как-то отметили нас в глобальной хронике. А чтобы мировая история нас заметила, русским, де, пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера. Реформы Петра Первого привели к заимствованию принципов Западной цивилизации, но при этом «к просвещению мы не прикоснулись». Победы над Наполеоном и европейские походы для русских обернулись принесением страну «дурных понятий и гибельных заблуждений», принесших катастрофу декабристского восстания 1825 года, «откинувшую нас на полвека назад».

«В крови у нас есть что-то такое, что отвергает всякий настоящий прогресс. Одним словом, мы жили и сейчас еще живем лишь для того, чтобы преподать какой-то великий урок отдаленным потомкам, которые поймут его, пока, что быв там ни говорили, мы составляем пробел в порядке разумного существования…»

По Чаадаеву, у русских нет идей справедливости, долга и правопорядка. Тех, которые составляют атмосферу Запада и саму физиологию европейского человека. Правда, к концу жизни Чаадаев заговорил о великой миссии России, ее всечеловеческом предназначении. Но это как раз и забылось, а вот первое «Философическое письмо» осталось в истории навеки.

Младшим современником Чаадаева был другой выдающийся диссидент – Владимир Печерин. Один из самых способных студентов Петербургского университета, он в 27 лет стал профессором Московского университета. А потом превратился в политического беженца, лишенного всех прав российского подданства, изгнанного из империи. Печерин принял католичество и проповедовал в Ирландии, борясь против владычества протестантов-англичан. В его бумагах после смерти нашли чудовищное стихотворение:

Как сладостно Отчизну ненавидеть

И жадно ждать ее уничтоженья

И в разрушении Отчизны видеть

Всемирного денницы возрожденье

«Денница», между прочим – это Люцифер…

…Исчезни, Россия, исчезни

Больная Отчизна моя

И это тоже из Печерина.

Такие, как Чаадаев и Печерин, пробили брешь, в которую хлынули тысячи их куда менее даровитых эпигонов. Они шли косяком из в девятнадцатом, и в двадцатом веках. Например, такие, как «великий русскоязычный поэт» Иосиф Бродский, удостоенный Нобелевской премии при Гобачеве. Бродский – кумир сбесившейся от жира советской «творческой интеллигенции», возжаждавшей учинить в России некий воображаемый Запад. Хотите его услышать?

Холуй трясется, раб хохочет,

Палач свою секиру точит.

Тиран кромсает каплуна,

Сверкает зимняя луна.

Се вид Отечества, гравюра,

На лежаке – Солдат и Дура.

Старуха чешет мертвый бок,

Се вид Отечества, лубок.

Собака лает, ветер носит,

Борис у Глеба в морду просит.

Кружатся пары на балу,

В прихожей – куча на полу.

Луна сверкает, зренье муча,

Под ней, как мозг отдельный, туча…

Пускай художник, паразит,

Другой пейзаж изобразит

Вся эта ненависть к России и русскому народу, накапливаясь в русско-советской интеллигентщине, плавно перетекала в политику. Она ярко полыхнула в 1917 году – пока Сталин не загнал русофобию в подполье. Но уже у преемников Сталина оказались другие жизненные ориентиры. Апофеозом же вульгаризованной чаадаевщины стала короткая история Беловежской России, зачатой в пьяном угаре декабря 1991 года. Тогда к рычагам власти пришли люди 1950-х годов рождения – получившие советское образование мерзавцы, вознамерившееся полностью свернуть Русскую цивилизацию и объявившие себя крутыми интеллектуалами.