Живородящие и теплокровные создания, детенышей своих они выкармливали молоком, но кожа их была покрыта серыми перьями. Круглые головы, украшенные крючковатыми клювами, огромные янтарные глаза и пучки перьев на ушах были причиной распространенного прозвища аборигенов: «филины». Они обычно носили пояса с кармашками и ножи в ножнах. Даже самые рафинированные либералы на Земле не были готовы выдавать туземцам современное оружие и инструменты. Старые обиды живут долго.

– Марсиане всегда были хорошими бойцами, – сказал Риордан. – В прежние времена они вы́резали не одно поселение землян.

– Дикие марсиане, – согласился Уисби. – Но никак не эти. Этот сброд просто тупые работяги, столь же связанные узами нашей цивилизации, как и мы с вами. Если вам нужен настоящий, дикий абориген, я знаю, где такого найти.

Он расстелил на столе карту.

– Видите? Это Хрэфнинские холмы, в сотне миль отсюда. Марсиане живут долго, лет, может, двести, и этот тип Крига ошивался там с тех пор, как прибыли первые земляне. В те дни он частенько организовывал налеты марсиан на поселения, но после всеобщей амнистии и заключения мира живет среди холмов один-одинешенек, в заброшенной старой башне. Настоящий старый вояка, и нас, землян, ненавидит лютой ненавистью. Иногда он появляется здесь, продает всякие шкуры и минералы, так что я кое-что о нем знаю.

Глаза Уисби яростно блеснули.

– Вы всем нам сделаете одолжение, если пристрелите эту наглую тварь. Расхаживает с таким видом, словно все здесь принадлежит ему. Но уж попотеть он вас заставит.

Риордан медленно и удовлетворенно кивнул.

* * *

Человек привез с собой птицу и гончую. Плохо. Не будь их, Крига мог бы затеряться в лабиринте пещер, каньонов и плотном кустарнике, но гончая может выследить его по запаху, а птица – отследить его перемещения сверху.

В довершение всех бед человек приземлился рядом с башней. Все оружие Криги хранилось там – а теперь он был отрезан от всего, безоружен и одинок, не считая той слабой поддержки, которую ему могли оказать обитатели пустыни. Конечно, если бы ему удалось запутать след и как-то добраться до башни, но… Перво-наперво надо выжить.

Он сидел в пещере, глядя вниз, поверх иссушенного пространства кустарников, песка и скал, через мили сухого прозрачного воздуха, туда, где блестел серебристый металл ракеты. Человек был крошечным пятнышком на фоне огромного пустынного ландшафта, одиноким насекомым, ползущим под темно-синим небом. В разреженной атмосфере звезды сверкали даже днем. Бледный, слабый солнечный свет лился на рыжевато-коричневые, охристые и ржаво-красные скалы, на чахлый запыленный кустарник, усеянный колючками, на карликовые деревца и на песок, едва заметно движущийся между ними. Экваториальный Марс!

Человек тоже был одинок, но у него имелась винтовка, способная сеять смерть до самого горизонта, да к тому же хищные натасканные твари и наверняка радиопередатчик в ракете, по которому он сможет связаться со своими. Да еще мерцающая погибель, окружившая их, – колдовской круг, который Крига не мог пересечь под страхом смерти, более ужасной, чем смерть от ружейной пули…

Но возможна ли смерть более ужасная, чем эта? Быть подстреленным безжалостным монстром, а потом стать набитым ватой чучелом, которое увезут на Землю, чтобы любой болван мог пялиться на него? Стальная гордость всей марсианской расы встала во весь рост в душе Криги – жесткая, горькая, безжалостная. В нынешние времена он не многого ждал от жизни: одинокие дни в своей башне, где можно предаваться собственным мыслям да работать над украшениями, что он очень любил. Да еще компания таких же, как он, в Сезон Сборов, торжественные древние церемонии, дразнящая радость встреч, а то и возможность обзавестись подругой, вместе с которой они стали бы растить своих детей… Иногда можно было бы наведаться в поселение землян за предметами, изготовленными из металла, и за вином – единственные стоящие вещи, которые они привозили на Марс, – и смутная мечта о том, чтобы народ его обрел свое место, став равным всем остальным народам перед лицом Вселенной. Не больше. А теперь они хотят отнять у него даже это!

Он послал проклятие землянам и вернулся к своей работе, оттачивая наконечник копья, – не слишком надежная помощь в схватке. Кустарник зашелестел, подавая сигнал тревоги, мелкие зверушки в своих укрытиях запищали от страха, сама пустыня возвещала, что монстр шагает по направлению к его пещере. Но убегать было еще рано.

Риордан разбрызгал изотоп тяжелого металла по десятимильному кольцу вокруг старой башни. Он проделал это ночью, на случай, если поблизости пролетит патрульный корабль. Но после посадки он был в безопасности – всегда можно сослаться на то, что он занимается поиском минералов, охотится на прыгунов или что-нибудь столь же безобидное.

Период полураспада изотопа составлял около четырех дней, что означало: приближаться к кольцу опасно в течение трех недель – ну, как минимум двух. Этого времени вполне хватит, учитывая, что марсианин загнан на столь небольшой площади.

Опасности, что «добыча» попробует пересечь кольцо, не было. «Филины» хорошо усвоили, что такое радиоактивность, еще в те годы, когда сражались с землянами. А зрение марсиан, захватывавшее и ультрафиолетовую часть спектра, позволяло им видеть тусклое мерцание изотопа – не говоря уже обо всех прочих сверхчувствах, недоступных человеку. Нет, Крига может попробовать спрятаться, а возможно, и вступить в бой – но в конце концов он будет загнан в угол.

И все же рисковать не следовало. Риордан установил таймер на радиостанции ракеты. Если он не вернется в течение двух недель, чтобы выключить прибор, станция пошлет сигнал, который будет принят Уисби, и его спасут.

Он проверил оборудование. На нем был гермокостюм, разработанный специально для марсианских условий, с маленьким насосом, получавшим питание по энерголучу с ракеты. Насос накачивал воздух до давления, при котором можно было свободно дышать. Этот же агрегат отфильтровывал воду, содержащуюся в его дыхании, так что о запасах воды беспокоиться не приходилось. В целом вес оборудования на несколько дней, особенно при марсианской гравитации, был вполне умеренным. Он прихватил винтовку калибра.45, разработанную специально для стрельбы в атмосфере Марса. Такого оружия было вполне достаточно для его целей. Ну и, разумеется, компас, бинокль, спальный мешок. Почти что налегке, но он всегда предпочитал экипироваться по минимуму.

На самый крайний случай в костюме имелся резервуар с суспензином. Открыв краник, он мог впустить препарат в дыхательную систему. Газ не вызывал состояние анабиоза, но парализовал двигательные нервы и замедлял общий метаболизм организма настолько, что человек мог неделями жить на одном лишь глотке воздуха. Суспензин был очень полезен в хирургии, он спас жизни многих астронавтов, у которых отказывала кислородная система. Но Риордан не планировал пускать его в ход. Во всяком случае, надеялся на то, что к суспензину прибегать не придется. Было бы весьма утомительно сутками лежать в полном сознании, дожидаясь, когда таймер пошлет сигнал Уисби.

Он вышел из ракеты и задраил входной шлюз. Опасности, что «филин», даже если ему удастся подобраться к кораблю, откроет шлюз, не было. Чтобы взорвать люк, нужен был торденит.