– Ага, а против нас точно «Медведи» были. Их в одной столице, по слухам, под две сотни насчитали. Ох, заруба там была… – вновь вмешался неугомонный Алексей, которого просто распирает от желания меня удивить.

– Погибших много?

– Наших человек восемь вроде. Раненых тоже хватает. И восемьдесят процентов МБК в хлам. Не успевают ремонтировать.

Этим он меня не удивил. После нашего вылета к Куракину у меня все пять МБК в ремонт ушли. Так что представить себе, как там сейчас Морозов зашивается, ремонтируя мобильные комплексы целому полку, я очень даже в состоянии. Любой летательный аппарат – вещь крайне сложная и требовательная. Вроде бы нет ничего страшного, если на бронепластине видны следы двух-трёх попаданий. Может, и нет, если геометрию не сверять. А если сверить и она не совпадёт, то замену лучше сразу делать. Иначе иногда не вдруг обнаружишь, где шарнир закусывает, или тяга какая не в полную силу работает.

– А откуда у заговорщиков «Медведи»? Ладно бы «горбатые», а то ведь чуть ли не последнюю элитную модель заговорщики где-то ухватили.

– Мы тоже такой же вопрос задали. Радисты толком не знают, но разговоры про Ямал идут. Якобы туда вывезли заводы Меркулова. Какой-то нефтяник постарался.

– Подожди-ка, – поскрёб я затылок, – Это не тот ли Меркулов, которого взорвали прямо в машине год назад.

Так-то случай громкий вышел. Во всех смыслах. В самом центре столицы Главу Клана взорвали. В двух шагах от Министерства Обороны.

– Тот самый. Ходили разговоры, что когда его «Медведя» комиссия в очередной раз не приняла, у него начались проблемы с кредиторами. А после его смерти только ленивые в разорении Клана не поучаствовали, – вполне информировано отозвался Озеров.

Поражают меня порой коренные жители столицы. Сколько интересных сплетен и новостей они знают про самых разных людей. Хотя, чему я удивляюсь. Отец у Озерова владелец издательства, а мать в Смольном преподаёт. Ему ли не знать, чем живёт столица.

– Допустим, с МБК что-то понятно, а где они пилотов набрали? Представь только, двести Одарённых с шестым-седьмым уровнем.

– С четвёртым-пятым, – поправил меня Озеров, – В том-то и была фишка меркуловских МБК, что они резко снижали требования к уровню пилотов. Подробностей не знаю, но слухи ходили. А уж четвёрок найти не сложно. Практически любого Одарённого чуть не со школы бери и обучай. Вот их и набрали из прибалтов да западенцов, которые по жизни на любую бузу готовы, лишь бы нам в карман нагадить. Не пойму никак, что людям не живётся. Мы к ним со всем вежеством, как к равным, а они всё себя европейцами величают. А того замечать не хотят, что те же европейцы об них не только ноги вытирают.

Признаться, в рассуждения Озерова мне вникать резко не захотелось. Меня на другом заклинило. Со слов пилотов я знал, что МБК «Медведь» очень похож на наши доспехи, разве что он немного крупней в размерах. По крайней мере никакого сравнения с «горбатыми» армейскими МБК ни разу ни от кого не прозвучало. А теперь ещё и уровень пилотов сразил наповал.

В гвардейском МБК уровень Силы пилота имеет большое значение. На него завязано всё управление мобильным комплексом, подкачка Щитов, в случае их сильной просадки, и даже обычное шевеление конечностями, одетыми в десятки килограммов брони. Для всего остального Сила берётся из накопителя. Что характерно, из накопителя моей работы. Лучшего в стране и позволяющего летать на МБК без «горба» за спиной.

А на чём летают «Медведи»?

Да, те самые двести «тяжёлых», которые ссадили на землю почти весь гвардейский полк – основную силу и надежду Императора.

Мне же никогда не доказать, что такого количества накопителей я никому никогда не продавал, и единственное место, где их столько можно найти – это Оружейный Приказ.

Может кто и скажет, что я напрасно паникую раньше времени, так я напомню, что жизнь научила.

Я уже побывал разок в тюрьме, откуда запросто мог и не выйти. Но тогда вопрос так серьёзно не выглядел. Достаточно представить себе то количество Кланов, чьи интересы завязаны на армейские поставки, и придёт понимание того, что закон не для всех писан одинаково. По крайней мере мне за свою жизнь не доводилось слышать ни про одного посаженного или расстрелянного крупного чина из числа армейских снабженцев. Такое впечатление, что все они ангелы во плоти.

В какой-то момент мне даже захотелось бросить все дела и слетать в имение Куракина, в надежде разыскать одного из сбитых «Медведей».

– Ваше Сиятельство. Вас к телефону просят. Говорят, срочно, – перебила мои метания медсестра, заглянув в палату.

– Олег… Олег Игоревич! Приезжайте скорей! У меня всё получилось! – услышал я в трубке ликующий вопль Усольцева.

Заговор пульсировал.

Степан подобрал это словечко, когда мы однажды вечером посидели с ним в операторской, слушая самые интересные переговоры.

Операторы выводили их для нас на динамики, ориентируясь на наибольший накал эмоций, возникающий временами в эфире.

Придя домой, я вывалил новостное попурри, изрядно оживив моих гостей, уже начавших унывать.

Люди, привыкшие постоянно быть в центре внимания, порой крайне болезненно воспринимают затянувшийся период затишья. Им кажется, что о них забыли.

Объективно говоря, заговор пока довольно стабильно балансирует на одном и том же уровне, без явного преимущества какой-либо из сторон, время от времени взрываясь ожесточёнными точечными боями.

То наши штурмуют имение какого-нибудь заговорщика, используемое им в качестве базы, то чья-то дружина пытается отбить один из пригородных имперских арсеналов.

Иногда успех дня определяется всего лишь одним армейским батальоном, прорвавшимся к столице на конфискованных у населения автомашинах через заслоны и снежные заносы, и сходу вступившим в бой.

Заговорщики тоже подтягивали подкрепления, не стесняясь порой матом отругиваться в эфире, пытаясь доказать кому-то, что им были указаны более поздние сроки и не хрен их строить, если у самих всё не по плану. Короче, в стране веселуха и бардак.

– Знаете, у меня сложилось мнение, что заговор грянул преждевременно, хотя в воздухе уже давно чем-то таким веяло, – попытался я обобщить свои впечатления от переговоров, подслушанных на разных радиочастотах, необычного поведения курсантов, на которое я обратил внимание перед дуэлью, и подготавливаемого хлебного бунта.

– Вполне с вами согласен. Сам теперь определённые странности вспоминаю, – заметил граф Игнатьев, прикуривая. Майор, похоже, моим рассказом про возможности ретранслятора, заинтересовался больше всех, в какой-то момент собираясь чуть ли не в ночь мчаться к операторам. Когда новости в моём исполнении закончились, он вытащил меня в курительную комнату для продолжения разговора, – Сидя в штабе, тоже кое-что замечать научишься. Тот же запрет на отгулы и отпуска в январе. Или десяток прикомандированных из ведомства князя Обдорина. Опять же казармы для размещения целого пехотного батальона приготовлены. Только где он теперь, этот батальон.