сообщников Маттео, которые раньше нам так хорошо служили. Однако это не очень-то просто, ведь мы не знаем, где их укрытие, и до сих пор имели дело только с главарем.

Пароцци. Мы найдем их и сперва попросим избавить нас от трех тайных советников дожа.

Контарино. Мысль хороша, да как исполнить. Ну, друзья, хотя бы главное уже решено! Или долги наши сгинут вместе с теперешней властью, или кровь наша прольется по велению законов, которые мы собираемся истребить. В обоих случаях сохраним спокойствие. Нужда привела нас на край пропасти. Нам только и остается либо спастись благодаря смелому предприятию, либо погибнуть бесчестно и безвестно. Пока же поразмыслим, откуда взять деньги на наши издержки и каким способом расширить нашу партию. Тут надо пустить в ход все обманы и хитрости. Постараемся завлечь самых знатных людей Венеции. А кто не согласится на уговоры и деньги, тех усмирят шайка убийц или искусные сирены[305]. Случается, нежная клятва обратит иную душу, на которую не могут повлиять ни ужас казни, ни увещевания священника. Самая испытанная верность засыпает на груди венериных жриц[306]. Самые тайные мысли они умеют выманивать своими поцелуями, и часто минута исполнения желаний предшествует умиранию стойкости. Но если не пожелают нам помогать эти чаровницы, то прибегнем к услугам католических монахов, известных вождей совести. Льстите их честолюбию, сулите прелатства, епископства и кардинальство. Уж они-то не устоят перед вашими обещаниями! Сии лицемерные властители людских деяний одинаково держат в цепях суеверия и знатных и нищих[307], и дожей и лодочников и правят ими как заблагорассудится. Набрав довольно сообщников, мы усыпим их совесть с помощью этих хитрых лицемеров; в глазах черни их притворные молитвы и благословения — все равно что ходячая монета. А теперь расстанемся, друзья, и приступим к исполнению наших замыслов!

Глава девятая

ЖИЛИЩЕ МОЛЛЫ

Абеллино, убив Маттео, тотчас же переменил облик и снял с себя все, что могло его выдать. Переодевался он так ловко и быстро, что покинул сад, не вызвав ничьих подозрений и не оставив после себя никаких улик. Ночь уже наступила, когда он приплыл к жилищу разбойников. Молла отворила дверь, и Абеллино вошел в дом.

— Где же друзья? — спросил он таким голосом, что Молла вздрогнула.

— Они легли спать еще с полудня, — сказала она. — Наверное, куда-то собрались ночью.

Абеллино бросился на стул и глубоко задумался.

— Почему ты всегда печален? — спросила Молла, подойдя. — Мрачный вид безобразит тебя.

Абеллино не отвечал.

— Ты пугаешь меня! Полно, Абеллино, станем друзьями! Я начала привыкать к твоей наружности и уже перестаю ненавидеть тебя. Может, когда-нибудь...

— Разбуди-ка мне этих сонь! — прервал ее Абеллино.

— Этих сонь? Да пусть их спят! Неужели ты боишься остаться со мной наедине? Что же, я такая же страшная, как и ты? Посмотри, Абеллино, как я тебе кажусь?

Сказать по правде, внешность Моллы была совсем не отвратительна: глаза полны огня и живости, черные волосы распущены по плечам, губки розовы. Рука ее легла на плечо Абеллино, но тот не забыл еще поцелуя, подаренного им Розамунде. Он встал и тихо отвел руку Моллы.

— Разбуди все-таки этих сонь, любезная Молла! — произнес он уже не столь грубо. — Мне надо сию минуту поговорить с ними.

Молла медлила.

— Что же ты стоишь?! — прикрикнул он резче.

Молла молча повиновалась, но, подойдя к дверям, обернулась и погрозила пальцем.

Скрестив руки, Абеллино скорыми шагами заходил по комнате.

— Земля избавлена мною от изверга, — говорил он себе. — Я не совершил преступления, умертвив его, я лишь исполнил свой долг. Боже всемогущий, Боже милосердный, ниспошли мне помощь свою, дабы я мог свершить это трудное дело! Ах, если б оно удалось, если бы Розамунда стала мне наградой за успех! Розамунда... Как?! Удостоит ли племянница дожа своим взором несчастного Абеллино? Безумец! Возможно ли, чтобы желания твои исполнились хоть когда-нибудь! Какой мечте предается душа твоя! Вот ужасное следствие одного лишь взгляда!.. Прости меня, Эммоина!.. Нельзя видеть Розамунду и не обожать ее! Розамунда, если твоей любви просто так не снискать, то хотя бы честно будет заслужить ее. Одна только мечта обладать тобой уже доставит мне мгновения радости. Увы! Абеллино для счастья очень нужны мечты. О, если бы мои желания и намерения стали известны миру, кто бы тогда не оправдал меня!

Молла возвратилась со всеми четырьмя разбойниками, которые ворчали, зевали и едва сумели продрать глаза.

— А ну-ка, друзья, — сказал Абеллино, — проснитесь! И прежде чем услышите мои слова, убедитесь, что не спите, иначе вы примете все за сон!

Они подошли с нетерпеливым видом.

— Ну говори же — что там случилось? — произнес Томмазо, потягиваясь.

— Только одно: Маттео, храбрый наш товарищ, наш главарь, — убит!

— Убит?! — воскликнули все разом, устремляя испуганные взгляды на Абеллино, а Молла, громко вскрикнув, едва не упала в обморок.

Несколько минут царило глубокое молчание. Наконец Томмазо спросил:

— Кто убил его?

Балуццо. Где?

Петрини. Когда? Сегодня пополудни?

Абеллино. Его нашли мертвым в саду Долабеллы, у ног племянницы дожа. Не знаю, чья рука поразила его.

Молла (рыдая). Бедный Маттео!

Абеллино. Завтра вы увидите его тело на виселице.

Петрини. Значит, его узнали?

Абеллино. Конечно. И всем нам грозит опасность.

Томмазо. Вот, право, незадача!

Молла. Бедный Маттео будет висеть на виселице!

Балуццо. Тьфу ты черт! Кто бы мог предвидеть такое несчастье! Абеллино. Ну что вы застыли как окаменелые!

Струцца. Опомниться не могу! Удивительно! Жутко!..

Абеллино. Неужели? А я, наоборот, когда услыхал эту новость, не мог удержаться от смеха! «Доброго пути, господин Маттео!» — сказал я в душе.

Томмазо. Как это?

Струцца. Ты не мог удержаться от смеха? Да тут нет ничего смешного!

Абеллино. Не могу представить, как можно страшиться того, что мы сами всегда готовы дать другим. Какая награда достается нам за все наши труды? Виселица или пытка! Тот, кто выбрал звание убийцы, должен приучить себя к мысли о смерти — от руки ли врага или от руки палача, но получить ее придется. Полноте, братья, ободритесь!

Томмазо. Легко тебе говорить!

Балуццо. Брось шутить, Абеллино! Твоя веселость в такую минуту наводит ужас!

Молла. Что со мной будет! Бедный Маттео!

Абеллино. Ты что, дорогая моя Молла? Стыдно же так ребячиться! Не хочешь ли продолжить разговор, который мы