Шрифт:

Интервал:

Закладка:

Сделать

1 ... 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184

Перейти на страницу:

* * *

– Ого, это что-то новенькое, – говорит Тони.

– Что именно?

– Поют, – лаконично отвечает он.

– Поют, – рассеянно повторяю я.

И только тут понимаю, что и правда поют. Причем где-то недалеко. То есть, не прямо под нашим балконом, но и явно не за рекой. А, к примеру, где-нибудь за ближайшим углом – интересно, где именно? И кто? Нестройный, явно неслаженный хор, зато голоса хороши. Мелодия незнакомая, и слов не разобрать, но это даже к лучшему. Зачем нам сейчас слова.

– Причем поют, похоже, на Савичяус, у Божией Матери Утешения, где быть никого не может, – задумчиво говорит Тони. – Ни в это время суток, ни поутру, ни днем, вообще никогда. Там еще нынче вечером все было заколочено, мы же мимо шли.

Я слушаю его вполуха, потому что голоса неведомых певцов становятся громче, а Тонин голос, напротив, звучит все тише, вопреки законам акустики, которых я, впрочем, толком не знаю. Стало быть, какой с меня спрос.

Я закрываю глаза.

* * *

– И правда, поют, – шепчет Саша. Глаза у нее сейчас круглые как блюдца. – Слушай, в этом костеле действительно поют! В два часа ночи!

– В половине третьего, – педантично поправляет Аль.

– Тем более. Кто это, что это, почему?

– Понятия не имею. Знаю только, что этого быть не может, потому что ничего подобного совершенно точно не может быть. Иди-ка сюда. И давай руку. Мне так спокойнее.

– Мне тоже. И пошли уже на эту вашу Ратушную площадь. Это так успокаивающе звучит: «Ратушная площадь». На Ратушной площади совершенно невозможно сойти с ума. Только чинно прогуливаться, демонстрируя выходные наряды другим добропорядочным горожанам. Правда же?

– Только чинно прогуливаться, – повторяет Аль. – И еще кататься на карусели с драконами. И еще… Нет, стоп. Хватит с нас на сегодня фантазий.

– Ладно, – кивает Саша. – Никаких фантазий. Никаких драконов. Пусть карусель будет с лошадками, я согласна. Пошли!

* * *

– Эй, – изумленно спрашивает Анна, – вы действительно существуете?

Бестактный, конечно, вопрос. Но иногда невозможно удержаться.

Красивая рыжая женщина в накрахмаленном белом чепце звонко хлопает себя по бедрам и, не удовлетворившись результатом экспертизы, еще раз – по затянутым в корсет бокам.

– Ну, если уж я не существую, тогда, скажите на милость, что существует вообще? – говорит она мягко, нараспев и так убедительно, что Анна немедленно прекращает расспросы и покупает у рыжей пакетик жареного в меду миндаля.

– Просто это так удивительно – ярмарка в половине третьего ночи, – говорит она. – Глазам своим не верю. И ушам тоже не верю. А вот носу, языку и нёбу, пожалуй, придется поверить. И, конечно, брюху – чуть погодя.

И отправляет в рот сладкий, горячий, корицей и перцем благоухающий орешек.

* * *

– Эй, ты что, дрыхнешь? – изумленно спрашивает Тони. – С чего бы? Половина третьего ночи, детское время, тебя же обычно до пяти утра палкой в постель не загонишь, ты чего?

– Просто сон хороший мимо пробегал, глупо было бы его упустить, – говорю я, изо всех сил стараясь не проснуться окончательно. – В этом сне прямо под нашим балконом развернулась ярмарка, примерно как в день Святого Бартоломея, только ночная, с фонарями и факелами. А в самом центре Ратушной площади крутится карусель. Не буди меня, пожалуйста, пока не покатаюсь.

– Ладно, не буду, – соглашается Тони. – Но имей в виду, наяву тут тоже ярмарка с каруселью. Откуда-то внезапно взялась, стоило на минутку отвернуться. Я решил, будет обидно, если ты все пропустишь.

От изумления я открываю один глаз. А потом второй. И смотрю вниз, на освещенную факелами Ратушную площадь, заполнившуюся вдруг уличными музыкантами, торговцами в костюмах эпохи Ягеллонов и слишком бодрыми для этого времени суток горожанами.

А в самом центре развеселого шумного хаоса гремит, звенит, скрипит, переливается огнями карусель, разноцветные лошадки бегут по кругу под восторженный смех давным-давно переросших подобные развлечения седоков. И если я не присоединюсь к ним немедленно, буду дураком, каких мало.

Фотографии