твое второе письмо еще лежит у меня… Он теперь живет где-то в деревне, а в городе у него нет квартиры; в типографию Греча отдавать не хочу, так как там все теряют. <…> Когда ты долго не присылал ему начатой рецензии, он часто приходил в отчаяние, прибегал ко мне, говорил, что ты лишил его чести, сердился, проклинал поляков, но я смеялся… И действительно, когда я теперь дал ему твою статью, то нет уже другого человека, более ученого, более честного, более хорошего, чем ты, и если б я теперь в шутку сказал бы что против тебя, то выцарапал бы мне глаза… Итак, будь твердо уверен, что Булгарин не остынет к тебе, за это могу ручаться, но придет в отчаяние всякий раз, как только опоздаешь со своею статьею”. 3 марта 1826 г. Сенковский тоже упоминает о критике: “Рецензию Карамзина я сам теперь перевожу на русский язык, ты должен извинить, что так опоздали, виной этому не я, не издатель, а обстоятельства. Греч опасно заболел, и Булгарин остался сам писателем, издателем и корректором в трех журналах и никаким образом не мог заняться твоими статьями”. Несмотря, однако, на все эти уверения Сенковского, критика больше не появилась; она прекратилась на статье, помещенной в ноябре 1824 г.» (Русская старина. 1872. № 9. С. 85–87).

218

Профессор Виленского университета И. Н. Лобойко писал в воспоминаниях: «Адмирал Александр Семенович Шишков, сделавшись министром народного просвещения, обращался со мною по-прежнему искренно. Если бы я предвидел поражение невинно исключенных из университета виленских профессоров, я непременно предварил бы Шишкова принять их сторону и действовать в их защиту; но я был в тех мыслях, что следствие Новосильцова касалось только одних студентов, а что оно по окончании не угрожало им никакою опасностию, в этом я не сомневался. Но дело кончено, и поправить его было невозможно. Я вознамерился, по крайней мере, представить министру скоропоспешность, необдуманность и несправедливость этого приговора. Я знал, что Шишков не оскорбится моею смелостию, ибо не он этому виною. Министр, выслушав меня терпеливо, дал точно такой ответ, какого я ожидал: “Я всему этому, что вы говорите, верю. Но что мне было делать против двух сильных противников; я в следствии не участвовал. При допросе был один Новосильцов; его мнение поддерживал Аракчеев. Мог ли я им противоречить?” После этого силился я доказать министру, сколько теряют любимые его науки от этого изгнания и что все мои надежды на то, что я мог бы сделать в союзе с Лелевелем, Даниловичем и Бобровским для русской филологии, древней русской и славенской словесности – рушились.

Я напоминал министру, что имя Лелевеля и Даниловича приобрело уже уважение в русской литературе. Лелевель напечатал в “Сыне Отечества” разбор на первые два тома Карамзина “Истории”, сличив ее с “Польскою историею” Нарушевича и показав, с какой точки смотрел на историю тот и другой; что этот разбор привел в восхищение многих знатоков и в том числе графа Сергея Григорьевича Строгонова, бывшего попечителем Московского университета; что Лелевель занимается русскою палеографиею и сам гравировал и печатал многие образцы русских документов, из разных веков <…>. Министр не скучал моею беседою и заключил ее сими словами: “Даниловичу я дам место в Харьковском университете, но прочим помочь я не могу”» (Лобойко И. Н. Указ. соч. С. 196–197).

219

Возможно, речь идет о следующей книге: Teodora Wagi Historya książąt i królów polskich: krótko zebrana, dla lepszego użytku znacznie przerobiona i pomnożona / [Przez Joachima Lelewela]. Wilno, 1824.

220

Булгарин хотел вступить в Королевское общество друзей наук (существовало в Варшаве в 1800–1832 гг.). 14 марта 1828 г. М. Малиновский писал Лелевелю: «Господин Тадеуш Булгарин упрашивает Вас соизволить назвать ему способы стать членом Королевского общества друзей наук. Он хотел бы прислать в библиотеку общества 5 томов своих произведений и по экземпляру издаваемых им газет. Если же претендент должен подать просьбу, соизвольте прислать ее форму. Впрочем, я б посчитал, что общество поступило бы весьма хорошо, предоставляя ему эту честь, в особенности потому, что господин Булгарин является наилучшим русским прозаиком и сам его величество император с удовольствием читает его произведения и вознаграждает автора» (цит. по: Федута А. И. Указ. соч. С. 54). Лелевель выступил посредником, см.: Федута А. И. Указ. соч. С. 66, 84. 3 октября того же года Малиновский сообщал Лелевелю: «Булгарин с огромной благодарностью принял доказательство памяти Вашей о его членстве, которого жаждет, как гриб дождя. Он посылает Вам 2 экземпляра своих сочинений в шитой обложке – один для общества, второй – для председателя» (Там же. С. 85). Имеются в виду «Сочинения Фаддея Булгарина» (СПб., 1827–1828. Т. 1–5). Президентом (председателем) общества был Ю. У. Немцевич.

221

Письмо Булгарина Немцевичу см. в кн.: Kraushar A. Towarzystwo warszawskie przyjaciól nauk. 1800–1832. Kraków; Warszawa, 1905. Кs. 3. S. 464.

222

См.: Булгарин Ф. В. Димитрий Самозванец: исторический роман. СПб., 1830. Ч. 1–4.

223

Булгарин дважды сослался в романе на следующую книгу: Dzieje Polski Joachim Lelewel potocznym sposobem opowiedział. Warszawa, 1829.

224

См.: Булгарин Ф. В. Иван Выжигин: нравственно-сатирический роман. СПб., 1829. Ч. 1–4. Известны следующие переводы романа на польский язык: Jan Wyżygin, romans satyryczny oryginalnie napisany w języku rossyjskim przez przekład Jana Godziemby Radeckiego. 4 t. Wilno, 1829; Jan Wyżygin: Satyryczno-moralna powieść, podług 2 popr. wyd. tłum. z rosssyjsk. S. M. 4 t. Warszawa, 1830; Jan Wyżygin. Romans obyczajowy, przekł. z rossyjskiego. Warszawa, 1830. Польские библиографы раскрывают криптоним переводчика как Станислав Мацкевич, а не как Микульский.

225

Г. Бучинский перевел на польский язык ряд русских книг, в том числе «Историю государства Российского»: Historya panstwa rossyiskiego M. Karamzina / Przeł. G. Buczyński. Warszawa, 1824–1830. T. 1–12.

226

Вскоре после выхода русского издания были изданы два перевода на польский язык: Dymitr Samozwaniec. Warszawa, 1830. 4 t.; Dymitr Samozwaniec, romans historyczny / [Przekład Kar. Korwella]. Wilno, 1831. T. 1.

227

Речь идет о следующей анонимно напечатанной статье: Обозрение иностранных колоний в Новороссийском крае // СА. 1823. № 19–21; 1824. № 3, 4, 6–9. Название варьировалось. Статья предварялась следующим примечанием Булгарина: «Мы приятнейшим долгом поставляем себе изъявить пред публикою душевную нашу благодарность Петру Александровичу Муханову, равно как и неизвестному сочинителю, за сообщение сей драгоценной статьи. Невозможно требовать более