— Где поговорим? — спросил Джоджо. — У «Мистера Рейона»?

Шарлотта рассеянно кивнула, не пытаясь возражать, — и поплелась за Джоджо к «Мистеру Рейону». Большой перерыв уже начался, и в кафетерии было довольно многолюдно. Как только они переступили порог, многие посетители обернулись посмотреть на звезду баскетбола. Несколько ребят даже негромко прокукарекали привычное «Давай-давай, Джоджо», но сам он и не посмотрел в их сторону.

Внимательно оглядев помещение, Джоджо высмотрел подходящий для спокойного разговора уголок. Махнув рукой Шарлотте, он повел ее за собой к столику на двоих, в дальнем углу тайского сектора кафетерия. Там вполне можно было пообщаться, не опасаясь любопытных взглядов и любителей послушать чужие разговоры. Столик стоял в слабо освещенном углу, образованном белой гладкой стеной и пятифутовой высоты перегородкой из пластика цвета лососины, разделявшей помещение на сектора и тянувшейся от тайского прилавка. Перегородка отнюдь не препятствовала распространению запахов, поднимавшихся над котлами с рисом и овощами: напротив, мешая движению воздуха, она скорее концентрировала пропитанные специями ароматы как раз на высоте голов сидящих.

Джоджо усадил Шарлотту в самый угол — лицом к огромному залу, сам же сел напротив нее, повернувшись таким образом спиной к окружающим. «Интересно, чем же это его так придавило, что он даже не хочет здороваться с поклонниками или хотя бы кивнуть им разок-другой?» Спина у Джоджо была широченная, и он отгородил ею от зала их обоих.

Лукаво улыбнувшись (по крайней мере, такая улыбка считалась лукавой в той глуши, где выросла Шарлотта Симмонс), она заметила:

— Рубашка у тебя симпатичная.

— Тебе нравится? Почему?

— Не знаю… она с воротником.

Джоджо наклонил голову, уткнулся подбородком в грудь и даже как-то весь изогнулся в безнадежной попытке рассмотреть, что же такого особенного Шарлотта нашла в воротнике его рубашки. Так ничего и не рассмотрев, он поднял голову, удивленно пожал плечами, а затем вскинул одну бровь и улыбнулся одним уголком рта, ясно давая понять, что ему нет никакого дела ни до воротника, ни до рубашки. Положив локти на стол, парень с мрачным видом негромко произнес:

— Тут дело такое… в общем, у меня… ну, типа, серьезная проблема.

Признание так и осталось висеть во влажном воздухе, пропитываясь паром и запахом восточных специй. Джоджо продолжал молча смотреть на Шарлотту.

Девушка все так же молчала. Джоджо нахмурился, да так, что его брови почти сошлись на переносице, а ноздри, наоборот, оттопырились до предела. Шарлотта даже подумала… в иной ситуации, будь у нее просто другое настроение, она бы рассмеялась: слишком уж смешно выглядела эта местная знаменитость с такой хмурой и насупленной физиономией. Сегодня же рассмешить или заинтересовать ее было не так легко. По крайней мере, ее чувство любопытства так и осталось дремать, ни в коей мере не разбуженное страдальческим видом и кратким признанием Джоджо. Ну какое ей, спрашивается, дело до больших проблем баскетбольной звезды Джоджо Йоханссена? В общем, Шарлотта не удосужилась даже кивнуть или каким-то другим способом дать парню понять, что она его слушает. Пришлось ему выкручиваться самостоятельно.

— В общем, все… очень хреново… Я типа… — пауза, заполненная поисками подходящего слова, — …в полной жопе.

Очень убедительно, предельно понятно и при этом — как грубо. Нет, Шарлотта прекрасно узнала за время, проведенное в Дьюпонте, что студенты общаются друг с другом именно в таких выражениях… Казалось бы, она уже должна была к этому привыкнуть — но не привыкла. Вот почему сидящий напротив нее верзила, не способный выразить свою жалкую мыслишку без пары ругательств, вызывал в ней такое раздражение. Тем не менее делать ему замечание или еще как-то выказывать свое раздражение Шарлотта не стала. Она лишь молча посмотрела на Джоджо ничего не выражающим взглядом.

Джоджо был вынужден продолжать разговор в режиме монолога.

— Все дело в этом гре… му… в общем, в этом профессоре, который у нас лекции читает по американской истории. Квот его фамилия. Слыхала про такого?

Шарлотта отрицательно покачала головой — медленно и едва заметно.

— Ну, в общем, он редкостная су… скотина. Зуб у него на спортсменов. Как мы сдадим ему этот долбаный зачет, я просто ни хрена не въезжаю.

Все хуже и хуже. Шарлотта не стала спрашивать у него, кто такие «мы».

Тем не менее Джоджо сам предоставил ей необходимую информацию:

— Там еще из наших Андре и Кёртис. Ну, в смысле, мы вместе ходим на эти лекции.

Шарлотта смотрела на него по-прежнему безучастно.

— Да ты их знаешь… Андре Уокер и Кёртис Джонс.

Полнейшее равнодушие.

— В общем, засада вот в чем: Квот повесил на нас по реферату, каждый должен был сам написать по своей теме, а книг не дал, ну, где материал брать, про что писать-то — ни хрена не понятно…

Шарлотта к этому времени уже отключилась. В какой именно форме проявились дебилизм и жлобство Джоджо, ее абсолютно не интересовало… пока он не дошел до Эдама. Ее вдруг осенило: да это ведь тот самый реферат, который Эдам собирался писать за Джоджо, когда она впервые встретилась с ним в библиотеке.

Лицо Шарлотты оживилось.

— Так они знают, что Эдам написал реферат за тебя?

— Не знаю, что они там знают, — ответил Джоджо. — И хрен теперь узнаю. Засекретили все, суки. Серьезно за дело взялись. Тут один сегодня нарисовался. Говорит, из юридического отдела. А ты что, знаешь Эдама?

В ответ осторожное:

— Да-а…

— Откуда ж ты его знаешь?

Все так же осторожно:

— Я знакома с его друзьями. У них что-то вроде клуба.

— Ну да, ясно, он не тот тип, который… — Не закончив начатую фразу, Джоджо вернулся к мучившей его проблеме. — Я Эдаму даже сегодня звонил… на мобилу… Отключил он ее; наверно, на лекции сидел… Я ему сообщение оставил… — Покачав головой, баскетболист вздохнул и добавил: — Если этот хрен доберется до Эдама раньше, чем я поговорю с ним, то потом, похоже, мне и разговаривать будет уже не о чем… — В глазах у Джоджо застыло отчаяние.

— Какой хрен, — поинтересовалась Шарлотта, — и какая разница, кто с кем когда поговорит?

— Да я про этого — из юридического отдела. Говорливый такой, сука. Тренер сказал, юридический отдел — это что-то вроде копов. Ну, получается, что ни хрена они не собираются заминать это дело. Предупреждением или еще какой вздрючкой явно не обойдется. Им, тварям, полное расследование подавай. Совсем охренели. Короче, если этот козел соберет достаточно улик и свидетельств, меня чисто выдолбят и высушат.

Резко:

— Сделай одолжение, перестань так выражаться.

С искренним удивлением:

— Как — так?

— Перестань материться. Неужели ты не в состоянии рассказать о своих проблемах нормальными словами, без ругательств? Как я тебе помогу, если я даже не все понимаю из того, что ты говоришь?