Ивик беспомощно пожал плечами, не понимая, о чем идет речь; что-то сверкнуло тусклой медью, и с удивлением, уступающим место ужасу, Ивик успел заметить краем глаза, как в прорези между скалами засветился краешек раскаленного диска, словно по ту сторону Невы и не было никаких домов и гранитного парапета и солнце вставало прямо из воды. Ничего больше он рассмотреть не успел, потому что шуршащая пленка взвилась над его головой и окутала его до самых ног непроницаемой чернотой. Еще он услышал торопливые шаги и потом - стук, отчаянный стук, но скрипа отпирающейся двери не последовало, а вместо этого полыхнуло таким нестерпимым жаром, что Ивик перестал что-либо слышать и присел от страха, жадно ловя ртом тот воздух, который умещался под коробящейся пленкой; но воздуха было совсем мало, он жег легкие изнутри.

Да нет, было совсем не жарко. Пожалуй, как обычно. И уличный шум откуда только взялись машины, и одна, и другая, и третья, все разом завизжали тормозами, и Ивик услышал топот десятка ног - бежали прямо на него, и он вскочил и, путаясь в душных складках и пятясь назад, принялся сдирать с себя липковатый пластик.

Бежали, оказывается, не к нему, а мимо, задевая, но не обращая на него никакого внимания, и сгрудились, и подняли, и понесли в одну из машин, и так же стремительно разбежались - и вот уже и нет никого. Черный дождевик на панели у входа в Академию художеств - рваный. И совсем светло, хотя нет никакого солнца. Ровное сияние, которое исходит от всего - и от затянутого легкой дымкой неба, и от гранита набережной, и от поверхности невской воды, и от двух исполинских скал, на краях которых застыли одинаковые фигурки мальчишек-близнецов. Стойкое, неослабевающее свечение без теней - надолго ли оно? На день, на месяц, на год? И только ли оно снаружи, а может, и внутри домов все так же сказочно и неярко мерцает - и парты в классах, и доски, и мел? Но только... Да, вот именно - только...

Есть ли вообще в этом мире его школа - вот что "только"? Или на ее месте тоже торчит какая-нибудь вавилонская башня?

Его затрясло при одной мысли, что здесь, куда он так непрошено забрался и так беззастенчиво совал повсюду свой нос, и так безответственно (хотя и невольно) натворил что-то страшное, - здесь он может оказаться чужим и ненужным, и раз уж это не его мир, то здесь будет и НЕ ЕГО школа, и НЕ ЕГО дом!

Он вдруг почувствовал себя таким маленьким и беспомощным, что громко всхлипнул и помчался со всех ног обратно, вдоль прямоугольных кварталов, очерченных параллельными линиями несостоявшихся петровских каналов, к несчастному Крузенштерну, который вынужден ежегодно терпеть на себе клетчатую курсантскую тельняшку, вдоль налившихся голубым огнем трамвайных рельсов, проложенных, наверное, еще до революции, - и влетел в школу, даже не успев обрадоваться тому, что она, тихо теплясь нежарким свечением фасада, оказалась на своем законном месте.

По неосвещенному коридору он добрался до своего класса, прислонился лбом к прохладному косяку и, задыхаясь, прикрыл глаза.

За дверью суховато и насмешливо бубнил Катет. На крайних партах нетерпеливо ерзали - скрип был слышен аж в коридоре. Чувствовалось, что вот-вот должен был зазвучать звонок.

Ивик вдруг понял, что больше ждать он не в силах, что он должен немедленно увидеть и поверить - это ЕГО класс, а иначе у него просто сердце выпрыгнет, и тут звонок действительно задребезжал, дверь распахнулась, и Ивик увидел старого учителя, который, чуть прихрамывая, направлялся от доски к дверям, ступая по четкому чертежу солнечных квадратов, расчертивших линолеум. Здесь, значит, было обычное, нормальное солнце...

- Ивик? - произнес учитель так, словно пребывание мальчика в коридоре несказанно удивило его.

Сайкин сразу же подхватил из-за учительской спины:

- А мы-то думали, что ты уже провалился туда... в нетутошние измерения!

Класс, плотно обступивший учителя и явно не желавший с ним расставаться, с готовностью заржал:

- С прибытием. Новый Гулливер!

- В каких измерениях изволили гулять - в тысяча первом, втором и третьем? Зеленых человечков не встречали-с?

- Ой, девочки, как он запыхался - не иначе, людоеды за ним гнались!

Ну, это остроумие на уровне Соньки.

- Ну-ну, девочки, умерьте кровожадность, - проворчал Катет. - Я уже говорил, что, если сопространственные миры и существуют, то, скорее всего, они отличаются друг от друга весьма незначительно, и уж конечно, развиваться они должны в сторону добра и прогресса, а не зла и каннибализма, это закон жизни, единый для всей Вселенной, как, например, обязательность течения времени из прошлого в будущее.

- А если эти миры совсем похожие, значит, в них можно побывать и даже этого не заметить? - настырничал Сайкин.

- Легко сказать - побывать! Я полагаю, что такой переход, ребята, должен поглощать непредставимое количество энергии. Но скажу вам по секрету: некоторые ученые - а они любят пофантазировать в перерывах между серьезными занятиями - высказывают предположение, что хотя бы однажды наша Земля такой переход уже претерпела.

- Ой! - взвизгнула Соня, словно пол ушел у нее из-под ног.

- Это не двенадцать ли тысяч лет назад, когда потонула Атлантида? солидно вопросил кто-то из отличников.

- Много раньше. Сотни миллионов лет назад, если вас устраивает такая точность. Так вот, есть предположение, что одна из наших лун по какой-то причине сошла со своей орбиты и была притянута Землей. Куда, спрашивается, делась вся энергия соударения?

- Кратер должен был получиться - жуть!

- Предположим, что это - Тихий океан. Но, по расчетам, энергии должно было. бы выделиться несравнимо больше, так что вся жизнь на поверхности планеты была бы уничтожена, и развиваться ей пришлось бы заново. Но этого не наблюдается. Так вот, существует безумная идея: а не пошла ли эта энергия на то, чтобы переместить Землю в иной подпространственный мир, то есть в совокупность других измерений?

Ребята ошеломленно затихли - как тогда, на уроке.

"Ему они поверили, а мне не поверят, - вдруг четко обозначилось в голове Ивика. - Хорошо, что я им сразу ничего не выпалил! Еще и подняли бы на смех. А кто бы поверил? Наверное, это смог бы только один... Но его, вероятно, уже давно нет в живых. Остались только картины, которые лучше всего вспоминать с закрытыми глазами. Он, значит, тоже побывал ТАМ, и только с ним можно было бы попытаться еще разок перебраться в этот мир. А лезть туда в одиночку, тем же неумехой и незнайкой, из-за которого..."

Он невольно замотал головой при этом воспоминании, но старый педагог, незаметно приглядывавшийся к этим стремительным сменам сомнения, восторга и отчаяния на мальчишеском лице, понял его по-своему:

- Ну что, Ивик, математика не такая уж сухая и отвратительная наука, как тебе казалось? - В его голосе проскользнула горделивая нотка. - Я вижу, что и тебя наконец-то слегка заинтересовала проблема многомерности пространства. Или опять что-то другое?