Продолжая курить, Гавлик взглянул на часы — до матча оставалось чуть больше часа. Времени на то, чтобы раздобыть установочные данные на этого Прохазку уже не было. Но был его телефон, по которому можно было установить его домашний адрес. Подумав об этом, Гавлик затушил сигарету об пол, а окурок бросил под лавку. После чего переместился к окошку, которое соединяло заднюю часть салона с водительской кабиной, где был рабочий телефон.

— Набери мне Ружичку, — попросил полковник сотрудника, который сидел рядом с водителем.

И спустя полминуты уже говорил со своим человеком, находившимся в здании контрразведки на Токурова, 1.

— Пробей мне быстро адрес по телефону 45-19-78. Это район Высочан.

Ждать пришлось недолго — уже через три минуты последовал ответ:

— Улица Соколовска, дом 12, квартира 67.

Гавлик назвал этот адрес водителю — надо было как можно быстрее добраться туда, чтобы разжиться хотя бы домашней фотографией этого Прохазки.

14 мая 1978 года, воскресенье, Прага, резиденция Президента ЧССР Густава Гусака

Несмотря на выходной день, Президент ЧССР Густав Гусак был на своем рабочем месте в Пражском Граде. После гибели в авиакатастрофе в прошлом году своей второй жены Веры Миллеровой-Гусаковой, с которой они прожили 10 лет (ее самолет разбился на подлёте к аэропорту Братиславы), Гусак стал замкнутым и равнодушным к жизни человеком. И частенько проводил свои выходные на рабочем месте. Вот и в этот день он не изменил своему правилу. Поэтому, когда ему позвонил Штроугал и попросил о встрече, Гусак принял его в своей резиденции.

Выслушав рассказ премьера, который в деталях поведал президенту о своем разговоре с генералом Синицыным, Гусак заметил:

— Полагаю, что этот генерал уже информировал Москву обо всем случившимся. Значит, мне предстоит нелегкий разговор с Брежневым.

— Почему нелегкий, Густав — еще ничего страшного не произошло? — удивился Штроугал.

— Как не произошло — а сама возможность этого теракта разве не есть страшное? И вообще я с самого начала подозревал, что ничем хорошим этот чемпионат для нас не закончится. Что он только накалит обстановку в обществе, заставит оппозицию зашевелиться. Видишь, до чего они докатились? И чего этим людям не хватает?

— Они полагают, что свободы, — ответил Штроугал.

— Какая еще свобода им нужна? — не скрывая своего раздражения, спросил Гусак. — Наша страна живет лучше, чем большинство других стран Восточной Европы. У людей есть работа, дом, а у большинства даже два дома — еще один за городом. Ты посмотри, что творится в капиталистических странах — забастовки, безработица, преступность, наконец, включая тот же терроризм. А мне эти диссиденты, вроде Гавела, письма пишут, где заявляют, что у наших людей потерян интерес к жизни, к общественному развитию. Вот послушай, что он пишет, — и Гусак взял со стола текст письма, которое он, видимо, перечитывал до прихода Штроугала, и начал читать из него выборочные места:

«Каждый живет в своем доме как в танке, чтобы не думать об оккупированном чужими танками государстве…» Или вот еще: «Чехословакия разделилась на тысячи маленьких стран, не желающих замечать большую, — а в это время в большой маразм усиливается с каждым днем, и очень непросто воспринимать это нарастающее безумие в качестве собственной родины…» Как это понимать?

— И все же, Густав, эти настроения в обществе существуют и мы не можем их игнорировать, — стараясь сохранять спокойствие, ответил Штроугал.

— Люди просто бесятся с жиру, — продолжал волноваться Гусак. — Они забыли, чего нам стоило десять лет назад добиться нормализации в обществе. А этим Гавелам все неймется. Мне иногда хочется пригласить его сюда, в Град, и дать возможность хотя бы на недельку занять мое место. Я представляю, как он здесь наруководит.

— Есть сведения, что за этим терактом стоят зарубежные эмиссары, — желая перенаправить гнев президента, сообщил премьер.

— А я в этом и не сомневаюсь, — воскликнул Гусак. — За всеми этими диссидентами стоят господа капиталисты. Ведь они спят и видят, как бы вернуть Чехословакию в сферу своих интересов. А наши люди не понимают, что как только с нашей земли уйдут советские войска, так тут же на их месте окажутся войска НАТО. А радиостанция «Свободная Европа» будет вещать не из Мюнхена, а отсюда, из Праги.

— У тебя богатая фантазия, Густав.

— Просто я достаточно долго живу на этой земле и вижу, куда эти люди клонят.

— И все же не стоит слишком драматизировать ситуацию, — после короткой паузы, вновь возобновил разговор Штроугал. — Тебе хорошо так говорить, Любомир, а мне предстоит тяжелый разговор с Брежневым не только по телефону, но и тет-а-тет. Ты же знаешь, что он скоро прилетит в Прагу.

Естественно, Штроугал об этом знал — о том, что с 30 мая по 2 июня Брежнев посетит Чехословакию с официальным визитом.

Небрежно бросив письмо на стол, Гусак устало опустился в свое рабочее кресло. И откинувшись на его спинку, произнес:

— Я прошу тебя, Любомир, постарайся сделать так, чтобы этот чертов чемпионат завершился без эксцессов. Пусть даже наши его проиграют, но лишь бы не пострадали люди.

— Не беспокойся, Густав, у нас все под контролем, — ответил премьер и добавил: — И люди не пострадают, и наши не проиграют.

14 мая 1978 года, воскресенье, Прага, возле Дворца спорта

Вернер Хорст припарковал свой «Мерседес» на стоянке у Дворца спорта и, закрыв дверцу на ключ, закурил. До начала игры было чуть больше получаса, поэтому он не торопился. Делая медленные затяжки, немец внимательно наблюдал за тем, как к стадиону толпами валит народ. Практически все люди пребывали в прекрасном настроении: во-первых, из-за уверенности в том, что их ждет увлекательнейшая ледовая баталия, а во-вторых — от предвкушения того, что победителем в этой баталии станет их родная сборная ЧССР.

Из задумчивости Хорста вывел очень приятный женский голос, внезапно раздавшийся у него за спиной:

— Мужчина, у вас не будет лишнего билетика?

Немец обернулся и увидел рядом с собой эффектную девушку в курточке нараспашку, откуда выглядывала пышная грудь.

— А вы так любите хоккей? — сверкая улыбкой, спросил немец на неплохом чешском.

— Сестра научила — она замужем за хоккеистом, — ответила девушка.

— Что же она не обеспечила вас билетом? — удивился Хорст.

— Они живут в Брно, к тому же ее муж играет в низшей лиге. Ладно, извините, что побеспокоила — мне показалось, что у такого представительного мужчины обязательно должен быть либо лишний билет, либо специальный пропуск.

И девушка собралась было уже отойти, но Хорст в последний момент взял ее за локоть:

— У меня действительно есть пропуск, по которому я могу провести еще одного человека, — сообщил он девушке.

— Вы не шутите?