Нравы эпохи ярко характеризуются обычаями военных – будь то пересылка угощений между осаждающим и комендантом или разговоры офицеров-противников в передовых траншеях. Дополняют картину неписаные и писаные законы войны относительно сдачи городов, ведения переговоров, соблюдения (и несоблюдения) договоренностей. С признательностью оценить достижения современного человечества позволяет рассказ о существовавшем триста лет назад «праве добычи», т. е. узаконенном грабеже, или о практике личного плена. Логичным развитием истории осад в «человеческом измерении» стали сюжеты о пленниках – высокородных и рядовых, выкупленных, обменянных, бежавших, убитых и умерших на чужбине.

Главными героями книги, таким образом, стали не крепости, а люди, которые их обороняли, атаковали или просто в них жили.

Первая типология осад Северной войны была предложена Ф. Ф. Ласковским, который по критерию «способов взятия крепостей» описал 26 случаев овладения укрепленными пунктами в период петровского царствования[2082]. Его выборка, несомненно, включает наиболее значительные эпизоды крепостной войны, но, тем не менее, не покрывает многие иные осады с участием русских войск и вообще не касается операций, веденных союзниками и противниками в Северной войне. Настоящее Приложение – попытка свести информацию о всех отдельных осадах, произошедших за годы войны.

В обзор вошли крепости, обнесенные валами города, а также замки и цитадели. Сила их укреплений разнилась от современных на тот момент бастионных очертаний до средневековых каменных замков и дерево-земляных городков для защиты от степных набегов. Не включены в таблицу случаи атаки менее крупных объектов фортификации: полевых укреплений (редутов, ретраншементов и укрепленных лагерей) и строений (усадеб и т. п.), а также случаи взятия населенного пункта по результатам полевого боя.

Для полноты картины в таблицу включены не только осады и штурмы, касающиеся Северной войны в узком смысле, т. е. войны между Швецией и Северными союзниками с 1700 до 1721 гг. На тот же исторический период приходятся и другие конфликты, где, в частности российским войскам, приходилось атаковать и оборонять крепости. К ним можно отнести подавление вооруженных мятежей в Астрахани, на Дону и на Украине, Русско-турецкую войну, а также менее известные события внутренних конфликтов в Речи Посполитой.

Каждая операция в таблице описывается с точки зрения примененной тактики и важных этапов осады. Постепенная атака предполагала ведение траншей и пробитие брешей. Другими тактиками, применяемыми самостоятельно либо совместно с другими, были блокада, бомбардирование, штурм. Отдельно выделены, пусть и нечастые, случаи атаки с воды (как кораблями с моря, так и лодками на реках и озерах). Итогом атаки могло быть снятие осады и отступление атакующего, сдача, последующее разрушение крепости победителем. Гарнизон мог капитулировать без боя, а после сопротивления сдавался по договору на более или менее почетных условиях (на аккорд) или на милость победителя (на дискрецию).

Получившаяся, таким образом, таблица содержит сведения о более чем 90 эпизодах. Ограниченный объем печатной публикации не позволяет наполнить таблицу такими данными, как длительность осады и даты ее этапов, сведения о командующих, численность войск и количество артиллерийских орудий у сторон, карты, ссылки на источники.

Погружаясь в тематику осадного искусства и фортификации, исследователь встречается со множеством специальных терминов. Необходимо знать, какое значение вкладывали авторы Петровского времени в те или иные слова, какие альтернативные названия встречались, но также необходимо представлять, как все это выглядело. Трактаты эпохи часто были хорошо иллюстрированы; но как правило это были многочисленные разрозненные страницы гравюр среди текста книг. В настоящем приложении мы публикуем редкий гравированный лист, позволяющий увидеть практически все интересующие предметы сразу: «Таблица вещей, относящихся к военному искусству, строительству крепостей, артиллерии, а также к осадам городов, полевым сражениям, лагерям и сражениям на море». Его издал в 1703 г. в Амстердаме голландский гравер Питер Шенк и сегодня он хранится в коллекции Государственного музея Нидерландов. Подписи на самом листе у объектов даны по-французски, за рамками – на голландском языке. Изображения во многом отображают французский взгляд на военное искусство. Так, артиллерийские орудия заимствованы из французского трактата Сен-Реми 1697 г.; изображенным строям пехоты даны названия французских полков; среди инженерных приспособлений нет «шерстяных мешков», которые, видимо, были больше распространены среди немецких инженеров. Таблица Шенка носит, несомненно, компилятивный характер. Как и многие иллюстрированные трактаты по военному искусству своего времени, она содержит ряд предметов, которые вышли из практического применения, но продолжали кочевать из одной книги в другую. Примером тому служат многочисленные «артифициальные вещи» – сложные в изготовлении зажигательные приспособления; их эффективность, несмотря на их устрашающий внешний вид, оказалась не выше, чем у простых бочек с порохом, бомб и гранат. Попали на гравюру и явно экспериментальные образцы, не имевшие сколь-нибудь широкого применения, например двуствольная пушка или складной облегченный полевой лафет. Тем не менее Шенк в целом наглядно отобразил специфику фортификационного и осадного дела, характерную так или иначе для всей Европы, и потому важную и для историков Северной войны. Изображения сделаны в духе своего времени, но, очевидно, раньше, чем появились гравированные иллюстрации к книге Вобана. Последние в течение XVIII в. стали своего рода эталоном, без изменений копировались в разных изданиях и были практически единственными иллюстрациями такого рода. Не удивительно, что работа Питера Шенка попала и в коллекцию Петра Великого. В собрании рукописных карт, планов и чертежей Петра I в Российской библиотеке академии наук есть несколько экземпляров: оригинал с французскими и голландскими подписями, выполненные в России копии без текста и одна копия с русскими надписями. Последняя, озаглавленная «План архитектуры воинской или наука фортификации, осад, баталий, марша армии и лагерей»[2083], удачно передает колорит петровского языка, но часто грешит неточностью перевода.