другу всевозможные гнусные каверзы. Можно подумать, что речь идет о партии большевиков или мафии, а не о науке, какой мы привыкли себе ее представлять.

Высказывания такого рода – не новость. Жорж Дюамель и Жюль Ромен уже писали нечто подобное. Но гениальный ученый, нобелевский лауреат такое выбалтывает впервые» (Бержье, с.127).

Для психолога особенно ценным является в этом отрывке то ощущение двойственности отношения к науке, которое передает Бержье. На него-то и стоит обратить внимание.

Наука двойственна и даже тройственна. Если отсечь всяческие личные цели, к науке вообще отношения не имеющие, то весь собранный мною в книге материал естественно разбивается на две части в соответствии с двумя возможными определениями понятия «наука». Наука может быть способом, орудием достижения или постижения истины. И наукой называется сообщество ученых. Всяческие личностные проявления являются материалом Индивидуальной психологии. Все, что ощущается связанным с наукой как сообществом, подпадает под действие Психологии сообществ. Это отдельные и очень большие темы. Поэтому каждый раз, когда сквозь действия ученого просматривался не поиск истины, а иные цели, которые этим поиском прикрывались, я старался дать этому достаточно подробный разбор и отбросить как помеху.

В любом случае, кризис науки – это или кризис метода или кризис сообщества. И это два самостоятельных исследования. Но даже если это одновременно и то и другое, все-таки хотелось бы, чтобы наука как способ постижения действительности и достижения истины выжила. Более того, как бы много ни говорилось о кризисе науки, очень похоже, что это обычное для нее состояние, являющееся признаком роста и развития. Отрицая Науку, как сообщество, я делаю это, исходя из того, как я представляю себе настоящую науку, и в соответствии с тем, как, на мой взгляд, это должен делать настоящий ученый. Просто отказываться от науки, как сама наука выкидывает на помойку обычное мировоззрение, неразумно и не хочется. Как глупо было бы и агитировать за науку. Она вряд ли в подобной помощи нуждается. Просто в рамках КИ-психологии надо сохранить все полезное и вычистить все, что самой же науке мешает.

Как бы ни было виновато перед человечеством научное сообщество (а оно виновато ничуть не больше религиозных, политических или экономических сообществ), виновато оно более всего в том, что не выполнило собственных обещаний о быстром и без труда достигаемом Рае для всего человечества. Иначе говоря, в шарлатанстве. Но это никак не умаляет заслуг Науки в высоком смысле этого слова. Метод постижения действительности, предложенный наукой, на сегодняшний день остается, возможно, самым действенным. По крайней мере, никаких очевидных доказательств того, что мистический метод или метод искусства лучше, пока не видно. Вынести окончательное мнение о степени полезности научного метода можно только если исследовать сам этот метод в чистом виде, без сопутствующего ему хлама.

Поэтому, обозначая, где возможно, проявления в ученом психологии его сообщества, я постарался уделить как можно больше внимания именно культурно-историческому методу познания истины. Именно его становление и было основным содержанием работы.

Становление метода

Становление метода – это все то же постоянное отсечение материала, относящегося к другим научным дисциплинам, и так до тех пор, пока окончательно не определится собственный предмет. Именно так и выстраивалось мое исследование. Описывая культурно-исторические воззрения одного мыслителя за другим, я с помощью этих описаний пытался показать, в чем отличия КИ-психологии от других научных дисциплин.

Итак, как считается, наука рождается в Древней Греции. Науковедение довольно уверенно говорит, что греки создали самое малое три образа того, что называется наукой. Последним был образ Аристотеля. Вторым – Сократа. В отношении первого есть некоторые расхождения. Одни ученые считают, что самым ранним был математический образ науки, созданный Пифагором и развитый Платоном. Другие отдают первенство милетским философам VI века до нашей эры – Фалесу, Анаксимену и Анаксимандру.

Однако эти мнения создавались исходя из каких-то неизвестных мне представлений о науке. Исследование, проведенное мной, позволяет создать собственную лествицу развития науки, исходя из того, что потребуется для развития КИ-психологии.

Во-первых, разберемся с некоторыми из определений. Если определить науку как орудие постижения истины и извлечения из нее пользы для человека, то вопрос об истине оказывается двойственным. Если это естественнонаучный подход, то истина оказывается действительностью, а наука постигает окружающий мир, мир-природу. В рамках культурно-исторического подхода, где предметом является человек, истина может определяться множеством разных способов в зависимости от культурной среды, где бытуют эти определения. Ближе всего понятие «истины» соотносится с понятием «счастья», хотя бы через отрицание: не может быть Истиной то, что несет несчастье. Да и сама наука заявляет, что она служит человеку и призвана содействовать человеческому счастью. Наука – все-таки всего лишь одно из человеческих орудий, а не самоцель.

Как бы там ни было, но первой задачей науки оказывается описание действительности как мира, выявление его скрытых связей и закономерностей и поиск возможностей их использования. Иначе говоря, создание Образа Мира, позволяющего жить на Земле лучше и легче удовлетворять свои потребности и желания. Иными словами, быть счастливым, потому что счастье и есть сбывающиеся желания. В таком случае, Образ науки в ее идеальном понимании совмещается с понятием Образа Мира и Образа извлечения из него пользы. Та самая наука, без людей и психологии, наука в высоком понимании этого слова есть не что иное, как очень большой Образ, включающий в себя представления о мире, языки его описания и способы извлечения из него пользы. При такой постановке вопроса это может стать психологией, потому что Образ Мира является одной из основных составных частей человеческого мышления.

С точки зрения КИ-психологии, самым первым Образом Мира является тот, который естественно возникает у любого человека, живущего вне культуры, просто в силу того, что он воспринимает окружающий мир и должен его знать достаточно хорошо, чтобы выживать. Его можно назвать Обычным Образом Мира. Для его описания родился или, условно говоря, был создан так называемый обычный язык (которым является любой из национальных языков). Это величайшее из достижений человеческой культуры.

Однако человек не живет в одиночку. Он живет в сообществах, а значит, в той или иной культуре. С этой точки зрения, вторым Образом Мира, прямо и непосредственно предшествовавшим научному, считается культурный или, как его называют, Мифологический Образ Мира. Для описания или создания Мифологического Образа мира использовался тот же самый обычный язык. И обычный язык, и мифологический Образ Мира – огромные темы, которые я оставляю за рамками данного исследования.

Научное мировоззрение приходит на смену мифологическому. Так говорится. Это вовсе не значит, что с его