— Но…

— Вы хотите сказать, что я не могу спать в одной комнате с моим мужем?

Ее руки скользнули по измученному телу, нежно, но уверенно поглаживая покрытую шрамами кожу, прижимаясь к иссохшим мускулам.

«Сколько времени прошло? Когда в последний раз женщина смотрела на меня с каким-то иным чувством, кроме ужаса? Когда в последний раз женщина прикасалась ко мне не для того, чтобы причинить боль?»

Он лег на спину. Глаза его закрылись, а рот приоткрылся, из глаз струились слезы, стекая по щекам на подушку.

«Почти удобно. Почти…»

— Я не заслужил этого, — прошептал он.

— Никто не получает того, что заслужил.

Королева Тереза, задрав нос, сверху вниз смотрела, как Глокта, пошатываясь, входит в залитую солнечным светом гостиную. Она не сделала ни малейшего усилия, чтобы скрыть отвращение и презрение.

«Словно она видит таракана, ползающего в присутствии ее королевского величества. Но мы еще поглядим. Тот путь нам хорошо знаком. Мы и сами прошли, и многих других провели по нему. Сначала гордость. Потом боль. А вслед за этим быстро приходит покорность. Дальше идет смирение».

— Меня зовут Глокта. Я новый архилектор инквизиции его величества.

— А, калека, — усмехнулась Тереза.

«С ободряющей прямотой».

— И с какой стати вы портите мне день? Здесь нет преступников.

«Только стирийские ведьмы».

Глокта перевел взгляд на другую женщину, стоявшую у окна.

— Это дело нам лучше обсудить наедине.

— Графиня Шалер — моя подруга с самого рождения. Вы не можете мне сказать ничего такого, что ей нельзя было бы услышать.

Графиня бросила на Глокту презрительный взгляд, ничем не уступавший взгляду королевы.

— Очень хорошо.

«Нет деликатного способа сказать это. Думаю, вежливость нам здесь не поможет».

— Я обратил внимание, ваше величество, что вы не должным образом исполняете свои супружеские обязанности.

Длинная тонкая шея Терезы вытянулась от негодования.

— Как вы смеете? Это вас не касается!

— Боюсь, что касается. Королевские наследники, понимаете ли. Будущее государства и так далее…

— Это нестерпимо! — Лицо королевы побелело от ярости.

«Бриллиант Талина и в самом деле рассыпает искры».

— Я обязана есть вашу отвратительную пищу, терпеть вашу ужасную погоду, улыбаться, слушая бессвязное бормотание вашего придурковатого короля! А теперь я должна давать отчет какому-то уродливому чиновнику? Я здесь как в тюрьме!

Глокта окинул взглядом роскошную комнату. Богатые шторы на окнах, позолоченная мебель, прекрасные картины. Две красавицы в великолепных одеждах. Он кисло потрогал один зуб языком.

— Поверьте мне, тюрьма выглядит не так.

— Есть разные тюрьмы.

— Мне довелось узнать худшую из них и многие другие.

«Тебе бы посмотреть, с чем приходится мириться моей жене».

— Делить постель с отвратительным бастардом, с изуродованным сыном бог знает кого, позволить какому-то вонючему волосатому мужику елозить по мне ночью! — Королева содрогнулась от отвращения. — Это невыносимо.

Слезы блеснули в ее глазах. Фрейлина бросилась вперед, шурша платьем, присела рядом с ней на колени, успокаивающе положила руку ей на плечо. Тереза подняла свою руку и положила сверху. Компаньонка королевы взглянула на Глокту с нескрываемой ненавистью.

— Убирайтесь! Подите вон, калека, и никогда не приходите сюда. Вы расстроили ее величество!

— У меня талант к этому, — пробормотал Глокта. — Поэтому меня так ненавидят…

Он замолчал, нахмурившись. Он смотрел на две руки, соединенные на плече Терезы.

«Успокаивающее, убаюкивающее, защищающее прикосновение. Прикосновение преданного друга, доверенной наперсницы, почти сестры. Но в этом есть что-то еще. Слишком фамильярно. Слишком тепло и нежно. Почти как… Ага».

— Вам не очень-то нужны мужчины.

Женщины одновременно подняли головы и поглядели на него. Шалер резко сдернула руку с плеча королевы.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду! — выкрикнула Тереза. Голос у нее был пронзительный, почти панический.

— Думаю, вы прекрасно понимаете.

«И моя задача упрощается».

— Помогите мне!

Два огромных практика ввалились в двери.

«Как быстро все изменилось. Удивительно, как быстро два здоровых мужика добавляют разговору остроты. Порой сила — это лишь вопрос воображения. Я выучил этот урок в императорских тюрьмах, а мой новый хозяин освежил его в памяти».

— Вы не посмеете! — взвизгнула Тереза, глядя на пришельцев в масках широко раскрытыми глазами. — Вы не посмеете прикоснуться ко мне!

— Очень надеюсь, что этого не потребуется, но посмотрим. — Глокта указал на графиню. — Возьмите эту женщину!

Двое мужчин в масках тяжело ступали по толстому ковру. Один с преувеличенной осторожностью отодвинул с пути стул.

— Нет! — Королева вскочила, схватив Шалер за руку. — Нет!

— Да, — произнес Глокта.

Женщины попятились, прижимаясь друг к другу. Тереза закрывала Шалер своим телом и предупреждающе оскалилась, когда две большие тени приблизились к ней.

«Кого-то могла бы тронуть их привязанность друг к другу. Если бы этот кто-то вообще был способен к сочувствию».

— Возьмите ее. Но с королевы чтобы волос не упал, уж постарайтесь.

— Нет! — взвизгнула Тереза. — Вы поплатитесь головой! Мой отец… Мой отец…

— Он возвращается в Талин. К тому же я сомневаюсь, что он начнет войну из-за вашей подруги детства. Вы проданы, и за вас заплачено, а герцог Орсо, как мне показалось, не изменяет своему слову.

Двое мужчин и две женщины топтались в дальнем конце комнаты, как в неуклюжем танце. Один из практиков схватил графиню за запястье и вырвал ее из объятий королевы. Потом заставил опуститься на колени, скрутил ей руки за спиной и защелкнул наручники. Тереза визжала, била его ногами, колотила руками, царапала другого практика, но с тем же успехом она могла нападать на дерево. Огромный человек едва сдвинулся, его глаза не выражали ровным счетом ничего, как и его маска.

Глокта поймал себя на том, что почти улыбается, глядя на эту безобразную сцену.

«Пусть я искалечен, омерзителен и вечно страдаю от боли, но унижение прекрасных женщин — одно из удовольствий, которые я все еще могу себе позволить. Я использую угрозы и насилие вместо нежных слов и ухаживаний, но все-таки. Почти так же весело, как бывало раньше».

Первый практик натянул на голову Шалер холщовый мешок, превратив ее крики в приглушенные стоны, и потащил по комнате беспомощную фрейлину.