Сеня завершил свой эффектный выпад развернутой на 180 градусов головой. С его красивого, спесивого лица даже не успела сойти триумфальная улыбка, настолько быстро всё произошло. Битва действительно завершилась в одно мгновение. Стоун внезапно исчез с траектории удара, оказался за спиной бедолаги и небрежно свернул ему шею со столь скучающе-ленивым выражением, будто для него это было рутинное занятие.

Юнона невольно застонала от зависти и унижения. Противник с преимуществом в 8 ступеней дался ей чуть ли не ценой собственной жизни, а этот урод убил такого же за секунду! Слишком… Слишком несправедливо!

«Подлый ублюдок!» — проревел взбешённый Герман, первым нарушив опустившуюся на арену тишину. — «Ты убил одного из самых добродушных Браунов, воспользовавшись его предложением поддаться тебе! Он дал тебе шанс проявить себя, сделал жест доброй воли, а ты ему отплатил вероломным убийством! Конченая мразь Стоунов, тебе и всей твоей чертовой семье самое место на плахе!»

Тирада патриарха Браунов оказалась настолько пылкой и убедительной, что запала в сердца даже обычно равнодушным к происходящему на арене зевакам.

«Фу-у-у-у-у! Жалкое ничтожество! Сдохни!» … «Позор Стоунов, лучше бы ты прятался там и дальше!» … «Отродье Стоунов! Сдохни в муках! Проклятый урод!» — количество негодующих комментаторов увеличивалось в геометрической прогрессии. «Гнусный поступок» мерзопакостного Стоуна возмутил даже самых молчаливых и замкнутых людей. Самыми крикливыми были, разумеется, патриархи, заключившие сделку.

Герман облегчённо вздохнул. Глупый и доверчивый люд спас его от унижения. Если бы Сеня проиграл в «честном» бою, то его недавнее обещание «раскрыть всем глаза на истинную сущность Стоунов» обернулось бы против него самого. Но всё обошлось. Однако следует учитывать, что Кён всё же не полное ничтожество. На этот раз стоит взять кого-то посильнее, чтобы не прогадать.

Кён невольно скривился от раздражения. Ну что за безмозглое стадо…

«Он ещё и ржёт, вы только смотрите!» — истерично завизжала толстая матриарх, заключившая сделку под особо крупный коэффициент.

«Сволочь, в твоём поступке нет ничего смешного! Гнида прогнившая! Сдохни!» … «Ваше величество, будьте справедливы, казните его!» … «Тварям вроде него не место в нашем обществе!» … «Да-а-а-а! Согласен! На плаху его!» — и таких комментариев становилось только больше. Абсурдности ситуации добавляло еще и то, что большинство зрителей даже не могли разглядеть лицо участника со своих мест, поэтому они слепо верили выкрикам остальных.

Патриарх Герман прочистил горло и почтительно обратился к королеве. — «Ваше величество, я от лица всех граждан прошу вас исполнить волю народа. Прикажите казнить мерзавца, чтобы мир стал чище!»

Влада смерила старика властным немигающим взглядом, от которого тот едва заметно вздрогнул, после чего поспешил опуститься на колени.

Все зрители, затаив дыхание, ожидали решения монарха.

Кара задумчиво прикусила пухлую губку. Мама вряд ли упустит возможность избавиться от живой улики их родства с демонами, — она ещё не в курсе о её планах на Кёна — выманить у мастера наследие! Не то чтобы девушку волновала жизнь своего талантливого влюбленного раба, но и терять его по вине недалеких людишек тоже не хотелось. К тому же, хоть она и не хотела этого признавать, быстрое, яркое и бесцеремонное убийство обнаглевшего Сени ей очень понравилось.

«Мама, пожалуйста, не слушай этих болванов… У меня на него большие планы, о которых я тебе обязательно расскажу чуть позже.» — едва слышным шепотом попросила принцесса.

Влада приняла слова дочери к сведению, легким кивком дав ей об этом знать, а затем с величественным видом повела рукой. — «Я выслушала твою позицию. А теперь пусть в свою защиту выскажется обвиняемый.»

Глава 253

Сотни тысяч людей осуждающе смотрели на Стоуна.

Кён демонстративно зевнул, потянулся, а затем уверенным, громким голосом заявил:

«Насколько мне не изменяет память, я не соглашался ни на какие подачки. Меня совершенно не касается, что этот идиот там себе навыдумывал — это его проблемы. Были. Мы тут сражаемся за будущее своих семей, ставя на кон здоровье и жизнь, а не играем в поддавки!»

«Это не отменяет того факта, что ты зверски убил того, кто проявил к тебе любезность! Прогнивший ты ублюдок, отвечай за содеянное!» — рявкнул Герман.

Кён мог бы вообще не обращать внимание на эти глупые обвинения, но он задумал кое-что любопытное для того, чтобы впечатлить двух демонов, чинно сидящих в царской ложе. Крайне необходимо сейчас поднять в их глазах свою значимость и ценность, и такой шанс терять никак нельзя. Все остальные люди его мало волновали.

Парень нагло рассмеялся, повернувшись в сторону платформы Браунов. — «Главе Браунов следовало бы купить себе очки, раз он не разглядел того, что Сеня намеревался меня обезглавить, нисколько при этом не поддаваясь. Ну а я лишь ответил взаимностью. Или вы считаете себя высшими существами, против которых и подумать дурно нельзя? А может быть, патриарх решил, что убийство на турнире запрещено? Вам бы следовало хотя бы вводную брошюрку почитать перед началом турнира!»

Один очень толстый парень с трибун громогласно расхохотался. В зоне Стоунов тоже разносились смешки.

Патриарх Герман яростно стукнул по перилам. — «Не поддавался?! Как он мог не поддаваться, если умер за мгновение?! Да любой здравомыслящий человек не поверит в мгновенную победу сосунка, уступающего на восемь ступеней! Даже гениальной госпоже Юноне, сестре легендарной Эльзы, бой с аналогичным противником дался очень нелегко! Как ты смеешь морочить голову всему Бостону, в том числе её величеству, паршивец?! Ты должен заплатить за своё неуважение жизнью!»

Тысячи зрителей согласно закивали и начали уже привычно поддакивать. Однако на этот раз их поддержали далеко не все из сидящих на трибунах.

Кён нарочно оставил брешь в своих аргументах, и Герман наивно по ней ударил. Пора захлопнуть ловушку. — «Ты обвиняешь меня во лжи её величеству и всему Бостону? Выходит, что если твоё слово окажется правдой, то я потеряю честь и даже свою жизнь. Но что будет, если ошибся или намеренно солгал ты? Просто извинишься? Так не пойдет! Справедливо будет, если ты ещё поставишь на кон что-то равноценное! Ты встанешь на колени перед патриархом Баем и извинишься за наглую попытку оклеветать его приёмного внука! И ты попросишь прощения у её великой королевы и принцессы за то, что они потратили своё драгоценное время на такого слепого и лживого ублюдка, как ты!»

«СОПЛЯК! ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!» — уже почти провыл Герман, багровея от гнева.

«Я сказал равноценное! Извинения — это всего лишь слова!» — невозмутимо продолжил Кён. — «Ты также должен будешь отказаться от поста патриарха!»