Проблема украинской суверенизации, может, и интересовала пролетариев и солдат столицы. Но вывод был сделан другой: осталось убрать всего лишь пятерых «министров-капиталистов», и — если нажать на соглашателей — власть перейдет к Советам. Начиная с 5 часов полки, батальоны, отдельные команды стали выходить из казарм на улицу — все при оружии, под красными знаменами, с оркестрами и большевистскими плакатами.

Несмотря на очевидную тревожность обстановки, Керенский не видел причин отменять свои планы поездки в Ставку. А может, наоборот, поспешил это сделать, чтобы потом умыть руки при любом развитии событий. «Когда я покидал столицу, на петроградских улицах замелькали грузовики, полные неизвестных вооруженных людей. Некоторые объезжали казармы, призывая солдат присоединиться к ожидавшемуся с минуты на минуту вооруженному восстанию. Другие рыскали по городу, разыскивая меня. Одна шайка проникла во двор Министерства внутренних дел и ворвалась на первый этаж, где находился кабинет князя Львова, откуда я только что вышел. Только мой поезд отошел от вокзала, как подкатил грузовик под красным знаменем с надписью: «Первая пуля — Керенскому»[1647]. На самом деле, Керенский сел в поезд в районе шести вечера, а люди появились на вокзале около восьми.

Встали трамваи, вооруженные люди в Выборгском и Петроградском районах начали останавливать и реквизировать встречные автомобили. Половцов шлет вдогонку Керенскому телеграмму о том, что около 19.00 на улицы из казарм с оружием вышел 1-й пулеметный полк[1648]. «Промышленная жизнь столицы к семи часам вечера совершенно прекратилась, — наблюдал Троцкий. — Завод за заводом поднимался, выстраивался, снаряжались отряды Красной гвардии… Сампсониевский проспект, главная артерия Выборгской стороны, забит народом. Вправо и влево от него — сплошные колонны рабочих. Посредине проспекта проходит пулеметный полк, позвоночный столб шествия. Во главе каждой роты — грузовые автомобили с «максимами». За пулеметным полком рабочие; в арьергарде, прикрывая манифестацию, части Московского полка»[1649].

Вслед за 1-м пулеметным к особняку Кшесинской ближе к восьми вечера подтянулись часть Московского, Гренадерского и Павловского полков. Требуют указаний. Сталин расскажет Шестому съезду, что с балкона выступали руководители Военной организации с призывом не выступать и вернуться в казармы. «Их встречают гиком «долой!», чего еще никогда не бывало. В это время показывается демонстрация рабочих под лозунгом «Вся власть Советам!», для всех становится ясно, что удержать выступление невозможно. Тогда частное совещание членов ПК высказывается за то, чтобы вмешаться в демонстрацию, предложить солдатам и рабочим действовать организованно, идти мирно к Таврическому дворцу, избрать делегатов и заявить через них о своих требованиях. Это решение встречается солдатами громом аплодисментов и «Марсельезой»[1650].

Колонны двинулись к Таврическому. «Головные отряды демонстрантов вступили на Невский, артерию буржуазии, бюрократии и офицерства, точно в чужую страну. С панелей, из окон, с балконов глядит недоброжелательство тысячами глаз. Полк наваливается на завод, завод на полк… Шествие владеет Невским и непреодолимой рекой льется к Таврическому дворцу»[1651]. Шли мимо окон дома Константина Глобачева: «По общему виду движущихся в полной тишине заметно было их сильное волнение, неуверенность и даже трусость, подбадривающая себя кричащими плакатами и чрезмерным вооружением; казалось, достаточно одного-двух выстрелов, чтобы все это воинство побежало»[1652].

В штаб-квартире большевиков меж тем «была выделена из пулеметного полка отдельная часть, занявшая Петропавловскую крепость, важный стратегический пункт, доминировавший над подступами к Выборгской стороне, где были сосредоточены главные большевистские силы. Занятие Петропавловский крепости произошло без сопротивления, так как караул крепости примыкал к большевикам»[1653].

Часам к 10 вечера во дворце Кшесинской большой сбор членов большевистского ЦК, делегатов общегородской конференции, представителей полков и заводов. «Признается необходимым перерешить вопрос, вмешаться и овладеть уже начавшимся движением, — расскажет Сталин. — Было бы преступлением со стороны партии умыть руки в этот момент. С этим решением ЦК переходит в Таврический дворец, потому что туда направляются солдаты и рабочие»[1654].

Выяснилось, как утверждал Свердлов, что «удержать ни войска, ни рабочих нет возможности… Тогда, и только тогда общегородская конференция приняла в 11 ч. 40 м. вечера резолюцию, призывающую к организованной мирной демонстрации солдат и рабочих Питера. Аналогичное решение было принято и ЦК часом ранее»[1655]. Принимается постановление: «Создавшийся кризис власти не будет разрешен в интересах народа, если революционный пролетариат и гарнизон твердо и определенно немедленно не заявят о том, что они за переход власти к Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. С этой целью рекомендуется немедленное выступление рабочих и солдат на улицу для того, чтобы продемонстрировать выявление своей воли»[1656].

Поскольку прежнее воззвание с призывом воздержаться от выступления потеряло актуальность, его изымают из «Правды», которая наутро выходит с пустой полосой. Новое воззвание выходит отдельной листовкой: «После того, как контрреволюционная буржуазия явно выступила против революции, пусть Всероссийский съезд рабочих, солдатских и крестьянских депутатов возьмет всю власть в свои руки»[1657].

Ночью за Лениным в Мустамяки послали гонцом Максимилиана Александровича Савельева из «Правды» и Военной организации.