– Интересный наряд. Где достали? – только и спросил генеральный. Ему почему-то не захотелось обострять ситуацию, хотя шел он сюда в игривом настроении и испытывал желание надрать задницу шлявшемуся где-то два дня сотрудничку. Он отлично разбирался в людях, и хотя над ним шутили, что он из тех, которые «вот на эти двадцать процентов и живу», но чутье генеральный имел отменное, в людях разбирался отлично – на интуитивном уровне, что не раз его выручало, и взгляд стоящего перед ним парня как-то его озадачил. Не то чтобы он почуял угрозу, но как-то взгляд этот был не по рангу, не для офисного планктона такой взгляд-то. Это было непонятно, и потому генеральный не стал суетиться.

– Реконструкторам помогал, – брякнул Леха.

– Так долго? – удивился генеральный, с интересом разглядывая необычный кинжал на боку у Лехи.

– Потом бухнули… – буркнул менеджер, удивляясь тому, что похмелье – ну комплект ощущений от похмелья – есть, а не пил ведь перед прибытием обратно, в это время. Видно, сам переход таким ощущением одаривает.

– А!.. – словно поняв что-то основное и определяющее, сказал генеральный.

– Я пойду переоденусь, – вяло сказал гость из прошлого и, не дожидаясь ответа, побрел к своему месту в одной из ярких палаток.

– Ну конечно… – с некоторым опозданием отреагировал генеральный и погнал всю толпу на продолжение тим-билдинга. Зарубку на память чиф себе сделал, он не любил непоняток.

Когда Леха стянул с себя сапожищи и сел на «пенку» среди своих почему-то ставших странными и непривычными шмоток, которые Валерка так и не удосужился хотя бы сложить в кучку, свинцовая усталость навалилась на плечи. Все напряжение – начавшееся еще во время разговора с красноармейцем, затем девчонка, немцы, бег по лесу и ожидание драки – сейчас давало мощный откат. Ощущения были неудобоваримыми, словно смотрел какой-то фильм, яркий, нелепый и странный. Стал натягивать свои шмотки, вроде знакомые, но словно бы и чужие, и почувствовал себя как голый. Одежонка и обувка по сравнению с военной формой и сапогами казались невесомыми, и тело чувствовало эту непривычность. Решил сходить умыться – побрел, как древний старик.

А когда вернулся, с удивлением обнаружил в своей палатке того самого хмурого типа со странной кличкой Паштет. Впрочем, парень был здоровенный и с угрюмым характером, потому на шуточки в плане этого погоняла никто на памяти Лехи не отваживался.

Парень вертел в лапищах немецкий сапог и, увидев Леху, сунувшегося в палатку и застрявшего на входе, сказал:

– Странный комплект. Летная гимнастерка, брюки навыпуск и сапоги немецкие солдатские. И где такое добыл?

– Реконструкторы дали, – буркнул Леха и таки влез в палатку, преодолев внезапно возникшую робость и напомнив себе, что вообще-то это его палатка официально, а гость пришел незваным, и ничего ему Леха по жизни не должен.

– Не познакомишь? Очень бы хотел я с ними пообщаться. Щедрые ребята – я-то думал, что у тебя новодел грамотно состаренный, но нет. Вещи оригинальные, отличного сохрана. Разве что бриджи немного на заду с дырочками. Так где, говоришь, они находятся, эти реконструкторы?

– Они уже уехали. А я вообще-то отдохнуть хочу, так что ты не мог бы к себе отправиться, а? – неприязненно проворчал Леха.

– Далеко уехали?

– Да тебе-то какое дело?

– Самое прямое. И именно мне. Ты в курсе, сколько сейчас такой шмот стоит, если он оригинальный, довоенного выпуска? А твой – довоенный. Есть и еще моментик… – Тут Паштет легко, что было немного неожиданным для такого грузного с виду человека, высунулся аккуратно из палатки, огляделся и совсем тихо продолжил: – А карабинчик твой и патрончики уже во время той войны были антиквариатом. А сейчас ему и вообще цены нет. А он – как новенький. Я видел оружие, которому за сто лет. И к слову – по уголовному кодексу местному за такое оружие тебе впаяют вполне приличный срок. Так что не мути мне в голове реконструкторами. Ты где все это взял? И еще в придачу так обносить успел, как за два дня не получится?

– А иди ты в задницу, еще угрожать мне сроком будешь! Я ведь тебя и прикопать тут могу, – разозлился Леха всерьез.

– Не кипятись, не о том речь. Просто не могли тебя так реконструкторы упаковать – с солдатиком оловянным, кинжалом этим и всеми прочими вещами, вплоть до мятой подтирки с готическим шрифтом. А главное – я же видел, как ты образовался. Я там неподалеку стоял, – примиряюще осадил назад Паштет.

– Не, ну а чего ты тогда? – забулькал Леха, но уже без того запала.

– Ты – там был? В том времени? – аж придвинулся вплотную угрюмый коллега. Но сейчас он был совсем иной – и глазки вон загорелись лихрадочно.

– Ну… да! – вздохнул печально Леха.

– Как? Как ты это сделал?.. – буквально вскричал, но тихим голосом Паштет.

– Леша, ты здесь? – раздался снаружи Танькин голос и, приоткинув полог, Леха увидел совсем близко две пары замечательно стройных ножек, символически прикрытых элегантными шортиками.

– Ага, – подтвердил менеджер, с трудом отлепляя взгляд от ножек и задирая его повыше, туда, где улыбались два симпатичных личика.

– Мы обедать идем, не хочешь с нами? – спросила Лилька.

– С удовольствием! – ответил новоиспеченный кавалер и неуклюже выбрался из палатки на свежий воздух. Паштет проводил его достаточно злобным взглядом, положил аккуратно сапог на место и тоже полез из палатки вон.

И, пожалуй, на этом месте можно закончить историю о менеджере Лехе и его цыганском счастье.

Хотя Паштет, пожалуй, вряд ли отступится просто так.

Характерный он, Паштет этот.

Упрямый.