Телеграмма из Англии усугубляла его мрачные предчувствия. Не было секретом, что западные союзники вели беспрецедентные приготовления к историческому прыжку в оккупированную Европу, сосредоточивая на Британских островах огромные людские и материальные ресурсы. Короткая телеграмма от А-3725 подтверждала, что теперь эти широкие приготовления вступили в завершающую фазу.

С профессиональной точки зрения донесение являлось образцом находчивости. О назначении Айка главнокомандующим было объявлено в рождественские праздники. 31 декабря он буквально исчез из Северной Африки, вылетев оттуда в США для проведения серии совещаний с генералом Джорджем Маршаллом, а также для встречи с семьей. Передвижения генерала хранились в строжайшем секрете: сняв звездочки знаков различия с головного убора и прикрыв погоны воротником плаща, Эйзенхауэр вылетел из Вашингтона в 19.00 13 января и прибыл в Лондон в 23.00 14 января. Таким образом, командующий был на месте. О его прибытии было решено не сообщать вплоть до второй половины дня 16 января.

Хансен проинформировал об этом событии утром 14-го. В это время Айк в своем личном вагоне двигался сквозь плотный английский туман из Прествика в Лондон. Агент передал новость за семь часов до прибытия генерала на новый командный пункт и за сорок восемь часов до официального объявления об этом.

Майор Зандель счел новое донесение заслуживающим самого пристального внимания и достаточно важным для его передачи в группу I секретного подразделения абвера «Белинда», расквартированного в окрестностях Берлина. Оно было передано туда по прямой линии кодированного телетайпа G-Schreiber. После этого Зандель направил сообщение агенту:

«Благодарим за сведения, полученные в донесении номер 935. Продолжайте информировать нас обо всех передвижениях Эйзенхауэра, связанных с подготовкой вторжения».

Телеграмма была отправлена в 20.30 в соответствии с графиком регулярного радиообмена между Гамбургом и Хансеном.

21 октября 1940 года в обращении к находящемуся под нацистским игом французскому народу Уинстон Черчилль, издеваясь над Гитлером за задержку операции «Морской лев», грандиозного, но малореального плана вторжения на территорию Великобритании вслед за разгромом Франции, заявил: «Мы ждем вторжения, которое нам так давно обещали.

И рыбы тоже ждут». Теперь рыбы ждали вторжения с другой стороны.

Позже Черчилль описывал огромные проблемы, связанные с выбором самого безопасного и одновременно самого прямого пути для броска через канал Ла-Манш в занятую немецкими войсками Францию. «Я знал, что такая операция будет очень тяжелой и рискованной».

В то же время Адольф Гитлер не испытывал подобных проблем. Еще в 1941 году, демонстрируя свою удивительную интуицию, фюрер предугадал, когда и откуда должно последовать возможное вторжение. Всего через неделю после нападения на Пёрл-Харбор он издал свою знаменитую директиву под названием «Построение прибрежных оборонительных сооружений». Предвидя то, что впоследствии им же было названо die Crosslandung der Alliierten (решающая высадка союзников), он ожидал от союзников нанесения ударов по выступам на территориях Нормандии и Бретани, прекрасные гавани которых могли быть использованы в качестве береговых плацдармов.

Фюрер предложил широкую схему «противодействия любым попыткам высадки». В марте 1942 года он отозвал из отставки престарелого Герда фон Рундштедта, самого надежного и хладнокровного из фельдмаршалов вермахта, назначив его главнокомандующим на Западе и поручив ему оборону Франции, Бельгии и Голландии.

Это было очень похоже на жизнь в доме с привидениями, где малейший шум расценивается как движение неуловимого призрака. До 1942 года сведения о любых, даже самых случайных событиях со стороны пролива Ла-Манш приводили Гитлера в состояние нервного срыва. Так, например, рейд командос в Сен-Назер он рассматривал как «пробное вторжение», а злополучный штурм города Дьеппа[223] был расценен как «явные признаки вторжения». Гитлер упорно настаивал на том, что «эти англичане были полны решимости закрепиться на захваченной территории», несмотря даже на то, что в распоряжении Генерального штаба оказался захваченный план операции, в котором канадским военнослужащим прямо приказывалось после выполнения задания вернуться на территорию Великобритании.

Строительство Атлантического вала шло полным ходом. Сюда поступали батареи 16-дм морских орудий, демонтированных с боевых кораблей. В этом стратегически важном районе постоянно находились лучшие части и соединения вермахта. Во время одного из приступов паники, периодически охватывавших Гитлера в 1942 году, он распорядился в спешном порядке перебросить из России на побережье Атлантики две моторизованные дивизии «Адольф Гитлер» и «Великая Германия». В то время в этих войсках остро нуждались на Восточном фронте, необходимости их присутствия на Западе пока не было.

Прошло два года, а союзники ничего не предпринимали. Их пассивность делала «вторжение» самой мучительной загадкой войны. Фантастические затраты людских ресурсов, денежных средств, стали и бетона ушли в вакуум. Следует отметить и поразительную неосведомленность немецких войск в этот период. История не знает других примеров, когда немецкое Верховное командование находилось бы в полном неведении относительно противника и его планов на столь важном этапе вооруженного конфликта. Свидетельством тому документы того времени.

19 ноября 1943 года в своей директиве «Подготовка к борьбе» фельдмаршал фон Рундштедт писал:

«Противник находится в стадии завершения подготовки наступления против западного сектора. Мы не знаем, где он будет наступать. Не знаем мы и когда он начнет наступление».

23 декабря состоялось совещание в ставке Гитлера, которое, однако, только усугубило общую путаницу. От генерала Альфреда Йодля, начальника личного штаба Гитлера, поступила директива, в которой в качестве возможных мест вторжения были указаны шесть различных географических пунктов. Два из них располагались на западном побережье, два других в Италии и, наконец, еще два в Восточном Средиземноморье. Данные пункты получили по инициативе Йодля соответствующие кодовые обозначения: Flower I и II, Marten I и II, а также Trout I и II.

Такое гадание в самых верхних эшелонах менее чем за шесть месяцев до наступления дня «Д» было удивительным. Оно ставило под сомнение проницательность адмирала Канариса и эффективность возглавляемого им абвера, который должен был знать все, что происходит внутри лагеря союзников.

После войны, пытаясь дать объяснения причинам своего поражения, реакционные круги в Германии настаивают на том, что абвер не только не справился со своей задачей снабжать Верховное командование необходимой ему важнейшей информацией, но и намеренно вводил его в заблуждение, докладывая заведомо сфальсифицированные данные. Адмирал Канарис представляется законченным негодяем, который в действительности работал на союзников. Всячески подчеркивается тот факт, что высший офицер германской разведки являлся одной из ключевых фигур покушения на Гитлера 20 июля 1944 года.