Натаниэля Фурзи разоблачили.

То, что рано или поздно кто-нибудь проболтается, было неизбежно. В рождественские дни один мальчуган сказал сестре, та – матери. Через неделю знал весь Нью-Форест. Одни смеялись, другие негодовали. За исключением смущенных Прайдов, родители участников возмутились. Подговорить мальчишек улизнуть из дому ночью, бегать голыми, играть в колдовство! Они отправились к священнику.

Отправился к нему и школьный учитель.

– Так продолжаться не может, – откровенно заявил он. – Мальчик дурно влияет на остальных. Я не смогу работать, пока он здесь. Наверное, вы слишком многому его учили, – добавил он со злобой, копившейся не один месяц.

Спорить со столь многочисленными противниками было бесполезно, и Гилпин был слишком мудр для этого. Натаниэля отправили к родителям в Минстед. Его учеба в школе Гилпина закончилась.

Но как быть дальше? Для мальчиков одиннадцати-двенадцати лет после уроков было обычным делом возвращаться либо домой и помогать родителям по хозяйству, либо к лавочникам и ремесленникам в качестве подмастерьев. Однако Гилпин, размышляя об озорнике, не мог представить его ведущим однообразную жизнь у ремесленника. Священник знал наперед, что какой-нибудь бедолага-лавочник, измученный розыгрышами Натаниэля, обязательно вышвырнет его вон задолго до окончания обучения. Он представлял, как мальчик шатается по Саутгемптону в поисках работы, попадает в руки флотских вербовщиков и оказывается на корабле. Вербовщики были нынче в силе. А потом? Флот был величайшей славой Англии, ее дубовым щитом. Но какую жизнь вели подневольные матросы на благородных кораблях? «Ром, содомия и плеть», – сказал ему как-то старый моряк. Гилпин надеялся, что все не так плохо. Но какова бы ни была правда, он не желал такой участи Натаниэлю Фурзи.

Учитывая живой ум и предприимчивость мальчика, Гилпин увидел для него две возможности. Натаниэль мог получить подобающее образование и, может быть, стать бедным студентом в Оксфорде, а после, вполне возможно, оказаться в лоне Церкви. Другой вариант: он останется в Нью-Форесте и станет первоклассным контрабандистом, ради чего может прямо сейчас податься в ученики к Айзеку Сигаллу. В конце концов, если кому-то предстояло заправлять контрабандным промыслом, то это вполне мог быть человек недюжинного ума. От священника не укрылась ирония обоих вариантов: когда он обсудил их с мистером Драммондом и сэром Гарри Баррардом, достойные джентльмены с интересом отнеслись к обоим вариантам.

Однако решение пришло со стороны несколько неожиданной. Его предложил мистер Тоттон, торговец. Он присутствовал на обеде у Баррардов и услышал об этой проблеме. Запросто, как всегда, он обратился к Гилпину:

– Мои дети выучились, других нет, так что я буду рад помочь мальчику, если вы советуете. Хотя он диковат, судя по вашим словам.

– Думаю, ему скучно. Но вы рискуете.

– Для торговцев это обычное дело, – бодро отозвался Тоттон. – Ну и куда мы отправим его учиться?

– В Винчестере первоклассная школа, – сказал Гилпин.

И поскольку одно доброе дело почти всегда влечет за собой другое, уже через несколько дней после отъезда юного Натаниэля в Винчестер мистер Гилпин решил всерьез помочь Фанни Альбион.

– В Бат! – воскликнула миссис Гроклтон. – В Бат! И с Фанни Альбион на нашем попечении. Мы будем ей как родные, мистер Гроклтон, – in loco parentis[30]. – Она произнесла латинские слова, словно поделилась государственной тайной. – Подумайте об этом… Это не значит, что вам найдется там дело, – добавила она с желанием проявить такт.

– А что же Альбионы, они согласны?

– Ну, старый мистер Альбион, будьте покойны, против, но так он относится к большинству вещей. И Фанни не хочет его покидать. Но мистер Гилпин уговорил ее подумать, а миссис Прайд, их экономка, которая ей, знаете ли, прямо нянька, тоже, как я понимаю, оказалась полезной. А затем мистеру Гилпину удалось убедить старую мисс Аделаиду. Так что, я думаю, это дело решенное.

– Несмотря на то, что мистер Альбион возражает?

– Ну же, мой дорогой, в том доме решают, знаете ли, женщины.

– А-а, вон что, – произнес мистер Гроклтон. – Тогда я думаю, – продолжил он после паузы, за которую осознал, что это удачнейшая возможность на время покинуть Лимингтон, – нам лучше отправиться в Бат.

– Благодарю вас, мистер Гроклтон! – просияла жена. – Я же сказала им, что вы всегда разделяете мое мнение.

Они уехали через две недели.

– О Фанни, мы на вершине холма! – воскликнула миссис Гроклтон и добавила на случай, если та не поняла: – Это весьма фешенебельное место.

Они приехали на шесть недель. После этого срока было модно устать от Бата, хотя находились и те, кто жил здесь круглый год по состоянию здоровья или по склонности.

Дом, который подыскала миссис Гроклтон, был безусловно хорош. Как большинство зданий в Бате, он являлся частью красивого ряда георгианских построек и был из кремового камня.

Выстраиваясь в элегантные шеренги и полукольца, дома ярусами поднимались по склонам крутых холмов; они смотрели в небо и вниз на городские долины, где между каменными утесами змеилась местная река. Спроси Бог у миссис Гроклтон, каким Ему сотворить рай, она бы, наверное, ответила: «Сделай его, как Бат». С поправкой на личные планы могла и добавить: «А поставить можно у моря».

Фанни Бат понравился меньше, хотя она этого не сказала. Дом, хотя с правильными пропорциями и первоклассный, оказался без сада. В Бате было мало домов с садом. И всего один или два парка, в основном с лужайками и клумбами, без деревьев. Но когда она деликатно обратила на это внимание миссис Гроклтон, эта леди сумела сразу направить ее мысли в нужное русло.

– Деревья, Фанни? Но разве ты не понимаешь, какое безобразие получится в Бате из-за всех этих листьев? К тому же, – добавила она совершенную правду, – окрестные холмы сплошь покрыты лесами и выглядят, пожалуй, весьма роскошно.

Дом был большим. Гроклтоны привезли детей, а детская оказалась на верхнем этаже. Главные гостиные располагались этажом выше уровня улицы, и из них открывались великолепные виды на лежащий внизу город. Фанни с удовольствием проводила время в гостиной, любуясь перспективой. Она даже попробовала ее зарисовать. Но под опекой миссис Гроклтон времени рассиживаться было мало.

Она, бесспорно, обеспечила Фанни смену обстановки. Они спустились к Питьевой галерее возле древних Римских купален. В просторном дворе, с которым чарующе контрастировала старинная готическая церковь бывшего аббатства, носильщики в голубых ливреях с позолоченными пуговицами ждали у портшезов, готовые доставить курортников, куда те пожелают. Миссис Гроклтон настойчиво заявила, что им с Фанни следует при первом же случае воспользоваться оными.

На следующий день они побывали на концерте в Зале собраний. Там было просторно и очень красиво. Они узнали, что через два вечера дается бал по подписке, и миссис Гроклтон сказала, что нужно непременно пойти.