Быть может, туда все и провалились? Ловушка ли это и избежал ли ее кто-нибудь – Арлен или Джардир? Или это кратчайший путь в Недра? Ответа не было. Ренна попробовала Прочесть магические потоки, но информации навалилось слишком много, чтобы в ней разобраться.

– Демоново дерьмо! – буркнула она, занеся ногу над чудовищной бездной. От пещеры отходило несколько туннелей, а она не помнила карту. Единственная копия осталась в записях Арлена, которые сгинули вместе с мужем. – Даже если они не упали – который туннель ведет к улью?

Шанджат зашаркал прочь. Воин без колебаний выбрал третий слева и направился по нему.

Ренна и Шанвах долго смотрели друг на дружку. Затем они последовали за ним.

Лиша оглянулась с Пестика на отставшую мать, державшую на руках Олив. Она в очередной раз задумалась, не совершает ли роковую ошибку.

Уонда заметила, как Лиша встряхнула головой, отгоняя дурные мысли.

– Все в порядке, госпожа?

– Да, – отозвалась Лиша. – Просто впустую размышляла о смерти и поражении.

– Об этом думают не впустую, госпожа, – заметила Мича.

Лиша покосилась на девушку, которая обычно не издавала ни звука, отчего о ее присутствии порой забывали. Она не отказалась от камуфляжа даже сейчас – одетая как простая даль’тинг – и восседала за Кендалл в дамском седле, спрятав копья и щит в их общую поклажу.

– Что толку зацикливаться на неудачах? – спросила Лиша.

– Наш с сестрами мастер ежедневно заставлял нас, когда медитировали, зримо представлять нашу смерть, – ответила Мича. – Славную гибель на когтях алагай, убийство в ночи, отравление соперницами. Как тебя сбрасывают со скалы. Топит водный демон. Все, что можно вообразить.

– Жуть какая, – сказала Лиша. – Зачем это нужно?

– Шарум, госпожа, всегда должен быть готов к смерти. Мы храним в памяти эти образы, чтобы не растеряться и сберечь незамутненность духа. Чтобы помнить: жизнь – недолговечный дар Эверама и смертны все. Такова инэвера; когда передо мной откроется одинокий путь, я пойду без оглядки.

– В твоих словах есть мудрость, – ответила Лиша, тщательно выбирая слова, – но я предпочитаю все-таки воображать успех и стараюсь претворить этот образ в действительность.

– Разумеется, госпожа, – поклонилась Мича. – Мы твои орудия. Резец не спорит со скульптором.

Лиша моргнула. Так вот кем она стала? Скульптором судьбы? Она вернулась мыслями к своим предсказаниям и планам, которые составила, из этих предсказаний исходя. Замыслам, поставившим под угрозу жизнь тысяч людей ради призрачного успеха.

– И это все, чем тебе хочется быть? Ножом в чужой руке?

– Лучше ножом, чем деревом. – Юный Пол ехал на резвом пони рядом с Кендалл и Мичей. – Отец всегда говорил, что истинное могущество проистекает из работы в составе чего-то большего.

Они выехали из цитадели Лиши в собственно Лесорубову Лощину. Там их ждали Гаред, директор Дарси, капитан Гамон и инквизитор Хейс.

– Есть вести от Стелы и Франка? – Лиша заранее знала ответ и все же хотела его услышать.

– Меченые дети уже который день не показываются, – сказал Гаред. – Лагерь пуст.

Уонда сплюнула:

– Так и знала, что на них нельзя положиться.

– Обойдемся, – бросил Гаред. – У нас двести улан, пятьсот лесорубов и почти десять тысяч солдат Лощины. И еще метчики с травницами. Пусть демоны творят что угодно, мы справимся.

– Гар! – одернула его Уонда. – Зачем ты об этом распространяешься?

Вестник ехал бы до Энджирса меньше недели, но солдаты Лощины шли пешком и не могли двигаться быстрее обозов. Они распевали «Гори, очаг» днем, чтобы шагать в ногу, и ночью, когда охраняли лагерь.

Но в первую ночь демоны не напали. Как и во вторую.

Через неделю пути, за ужином, Лиша напомнила:

– Времени в обрез. До Ущерба четыре ночи.

– Поспеем, движемся достаточно быстро, – ответил Гаред. – Спокойный вышел поход. Даже слишком спокойный, если честно. Демоны месяцами подтягивались к границам графства Лощина, но вот мы уходим с великой метки, и нас не трогают – как это понимать?

– Возможно, они не ждали от нас столь агрессивного демарша, – предположила Дарси.

«Мозговики эгоистичны, – вспомнила Лиша слова Арлена. – Им и за миллион лет не понять, как можно рискнуть головой ради чужого дяди».

– Гар прав, госпожа, – вмешалась Уонда. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы демоны не нападали на то, что у них перед носом? Да, кроме новолуния, но они уже неделю такие.

– С ними хамелеон, – сказала Лиша.

– Ну и чего они ждут?

– По мне, так лучше драться, чем дожидаться драки, – признался Гаред.

– А я не жалуюсь, – сказала Кендалл. – Я лучше подожду, чем сунусь в бой.

– Думаю, все мы скоро навоюемся вволю. – Лиша принюхалась к густому и едкому запаху костров, где готовили пищу для десяти тысяч мужчин и женщин.

Дарси тоже заметила неладное. Она отвела полог палатки и округлила глаза, а по лагерю разнеслись встревоженные крики.

– Ночь!

– Что такое? – Метнувшись к выходу, Лиша увидела густой дым и злое оранжевое свечение среди деревьев. – Создатель! Гаред, они подожгли лес! Вели выдергивать колья и выступать, пока лагерь не загорелся!

Гаред в считаные секунды выбежал из палатки, и голос его загремел, но Лиша знала, что этого мало. Они по-прежнему недооценивали хитрость подземников. Зачем тратить трутней, атакуя неприятеля в лоб, когда горстка огненных демонов обойдется дымом и пламенем?

– Дарси, созови побольше тех, кто пользуется хора, и поживее.

Отряд ковылял по дороге полночи.

У Лиши кружилась голова и горели легкие, но не от дыма. Она и другие владельцы хора значительно истощили запас демоновых костей, создавая противопожарные полосы и нагоняя ветер, чтобы отбросить бо́льшую часть горящих угольев и дыма.

Напряжение сказывалось. Многие падали в обморок, а остальным пришлось отказаться от проведения магии из-за невыносимой боли. Выстояли только Лиша и Дарси, а до восхода оставались часы.

Все покрылось жирной сажей, которая ослабила метки по всей колонне. Лиша миновала отряд потрепанных солдат Лощины. Они сбились с шага; кое-кто еще тянул «Гори, очаг», но трудно петь складно, когда задыхаешься от дыма и пепла.

Кендалл играла на скрипке Рожера и стократно усиливала звук посредством хора, встроенных в подбородник. Ее голову по-прежнему повязывал платок Аманвах, а рот закрывало шелковое покрывало, которое фильтровало задымленный воздух.