ни адмиралами, не поддалось на советскую удочку. И сразу сообразило, что открытые церкви – западня, офицерские погоны – бутафория, а новая советская конституция – сколок со старой буржуазной проституции…* * *

Догорели огни, облетели цветы. Миновал величавый Нюрнбергский процесс – высшее достижение цивилизации. Альянс между духом законов Монтескье[551] и юриспруденцией прокурора Руденко[552] – постепенно распался. Благоговение Запада перед советскими концентрационными лагерями сменилось негодованием. Небывалый восторг перед продвижением советской армии в Центральную Европу перешел в небывалый испуг.

И вот для новоиспеченных советских патриотов наступили печальные дни.

Прежде они помогали чекистам и французским властям ловить во Франции советских беглецов и насильственно водворять в СССР. А теперь, с переменою курса, их самих ловят и их самих высылают на родину.

Быть советским патриотом сейчас стало скучно, опасно и неприятно. Никакого именинного настроения: и Антон скомпрометирован, и Онуфрий исчез.

И вот, потекли испуганные советские паспортисты обратно в советское консульство, где когда-то горели огни вдохновения и цвели цветы красноречия. Стали обращаться лично или заочно, в письмах, с вопросом: как освободиться от чести быть возродившимся гражданином СССР и стать снова разложившимся апатридом? Ведь официального выхода из советского подданства французские власти обязательно требуют в тех случаях, когда оказывают русским беженцам помощь…

И тут-то и оказалась та трудность, которую русская мудрость характеризует: «Коготок увяз, всей птичке пропасть».

Советское правительство согласно освободить каждого желающего от советского подданства, но каждый желающий должен предварительно заполнить анкету. А анкета такая, что ответить на нее без предательства своих близких в Советской России никак невозможно.

Вот этот текст, который я воспроизвожу в точности:

«АНКЕТА – ЗАЯВЛЕНИЕ

о выходе из гражданства СССР.

Фамилия. – Имя и отчество. – Год, число, месяц и место рождения. Национальность. – Социальное положение. – Образование. – Профессия (основная). – Чем занимаетесь, в качестве кого и где работаете, на какие средства живете. – Состояли ли под судом и следствием, когда, где и за что. – Служили ли в армиях и войсках, когда и в каких. – Были ли в СССР (или России), где именно, когда, при каких обстоятельствах и по какому документу выехали. Ваш последний адрес в СССР (или России). – Имеется ли у Вас лично или у ваших близких родственников какое-либо имущество, денежные вклады и проч. в СССР и за границей, какое и где именно (указать точно). – Причины выхода из гражданства СССР. – Кто из ваших родственников проживает в СССР (указать родство, фамилию, имя, отчество, время и место рождения, гражданство, занятие и точный адрес). – Кто из ваших родственников проживает заграницей (указать родство, фамилию, имя, отчество, время и место рождения, гражданство, занятие и точный адрес).

Сообщая о себе вышеуказанные сведения, прошу Президиум Верховного Совета СССР разрешить мне выход из гражданства Союза Советских Социалистических Республик.

Прилагаются следующие документы…

Подпись заявителя.

Адрес заявителя».

* * *

Можно представить, в каком положении оказывается несчастный советский патриот, желающий заполнить анкету! На все и за все тут нужно ответить: и за службу в войсках и армиях, и когда, и где (в 19 году, на Кубани). И за выезд из России, когда и при каких обстоятельствах (переполз через границу темной ночью), и адреса дать всех своих родственников как в СССР, так и заграницей; и вклады указать, и имущество, причем очень точно…

Сидит бедный патриот, грызет ручку, чешет лоб, ерошит волосы… И не знает, какими подходящими словами благодарить тех возглавителей эмигрантской общественности, которые подали ему пример вдохновения в медовый месяц советской амнистии.

«Россия», Нью-Йорк, 21 февраля 1952, № 4812, с. 2-3.

Из послания к коринфянам

Великое торжество: День Христа Победителя. День Христа Утешителя.

Уничтожается жало у смерти. Отнимается победа у ада. Родные души сближаются, преодолев печаль расстояния в пространстве, горе расстояния во времени.

И в общей любви прошедшее претворяется в настоящее, настоящее становится вечностью.

* * *

Помню я:

Мерцают звезды свечей вокруг храма. Мерцает вера в глазах при всеобщем священном молчании в ожидании благостной вести. Сверкают под небом кресты, светятся у святых ликов ризы.

И раздается, наконец, победная песнь.

– Ты здесь со мной, дорогой друг. Какая радость! Ничто не разлучит нас: проходит прошлое и настоящее счастье, но будущее озарено вечным сиянием.

Ведь, если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес. Но мы знаем: воскрес Бог наш.

– Христос Воскресе!

* * *

И еще помню:

Ты где-то там. В далекой земле. Между нами вода и суша. И неприступные горы, и леса, и города, и поля, и несчетные волны морей. В радостных строках послал я тебе заранее этот наш христианский привет, в ожидании ответа: «Воистину!»

Шли мои строки к тебе, пробираясь по железным путям, на кораблях, через поля, леса, по морским волнам. Но настала пасхальная ночь – и для чего все эти пути, когда в душах наших одновременно звучит торжествующая общая песнь?

Когда вне океанов, вне гор, вне близких и далеких земель.

– Христос воскресает воистину.

* * *

И еще помню:

Бережно донес я трепещущую свою свечу через весь город до тебя, друг мой, когда в последние часы ты боролся за жизнь. Без Христа было страшно. Три последних дня не было Его ни на земле, ни на небе: осиротели небо с землей, когда сошел Он в ад побеждать смерть.

Но пришел я к тебе с благостным известием о Нем; приблизил свечу, видевшую радость других верующих, слышавшую победное песнопение.

И вспыхнули последней радостью твои глаза.

– Христос Воскресе! – услышали они.

И, засияв последнею надеждой, ответили:

– Воистину!

* * *

И стою я теперь над плитой с начертанным дорогим именем. Кругом – кресты. Всюду обращение к нему: «Да будет Воля Твоя», «Блаженны…», «И радости нашей никто не отнимет у вас…»

Шелестит листва склоненных деревьев. Благоухают цветы. По дорожкам среди мраморных лож бродят молчаливые тени. Внизу распростерлось бескрайнее море в огненных осколках отражая горящее солнце. У берега дышит жизнью прильнувший к земле город. Там наши, живые, шумят в веселии праздника. Неумолчны речи за трапезой; радуется плоть, приглашенная на чужое торжество о вечной нетленности; звучат торопливые голоса, пытаясь досказать на земле все перед вечным молчанием; цветут глаза в оправе счастливой улыбки. Суетится беспечная молодость, не вспоминая о западне смерти; в осторожных движениях заканчивает земное странствие старость.

А тут, среди них, беззвучно ожидающих свершения обетованного, хорошо и радостно мне. В руках моих – свеча с дрожащим огнем и Послание Апостола. И читаю я вечные строки:

… Сеется в тлении, восстает в нетлении; сеется в уничижении, восстает в славе; сеется тело душевное, восстает тело духовное… И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного… Не все мы умрем, но все изменимся. Вдруг, во мгновение ока, при последней трубе, мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление и смертному сему – облечься