— Ничего нельзя сделать, пока Целер не уедет в провинцию, — сообщил ей Клодий.

Она обняла его за талию и страстно поцеловала, шокируя свидетелей их встречи.

— Он прав, — согласилась она. — Мне нравится Цезарь, Публий Клодий! Он напоминает мне дикого зверя, притворяющегося ручным. Какой бы демагог из него получился!

Клодий почувствовал приступ ревности.

— Забудь Цезаря, женщина! — рявкнул он. — Помни, ты — моя жена! Я — единственный, кто будет великим демагогом!

В календы квинтилия, за девять дней до курульных выборов, Метелл Целер созвал Сенат обсудить распределение консульских провинций.

— Марк Кальпурний Бибул хочет сделать заявление, — сообщил он переполненной Палате. — Я предоставляю ему слово.

В окружении «хороших людей» Бибул поднялся, стараясь выглядеть настолько величественным и аристократичным, насколько ему позволял маленький рост.

— Благодарю, старший консул. Мои уважаемые коллеги сенаторы, я хочу рассказать вам историю про моего хорошего друга всадника Публия Сервилия, который происходит не из патрицианской ветви этой знатной семьи, но имеет общих предков с Публием Сервилием Ватией Исаврийским. Сейчас у Публия Сервилия имущественный ценз в четыреста тысяч сестерциев, но его доход целиком зависит от небольшого виноградника в Фалернской области. Виноградник, почтенные отцы, так славится качеством вина, что Публий Сервилий уже в течение нескольких лет запасает это вино, чтобы потом продавать по баснословной цене по всему миру. Говорят, что и царь Тигран, и царь Митридат покупали это вино, а парфянский царь Фраат покупает до сих пор. Вероятно, царь Тигран тоже. Тем более что Гней Помпей, ошибочно называющий себя «Великим», самовольно простил этому царю его правонарушения — от имени Рима! — и даже позволил ему сохранить основную долю дохода.

Бибул помолчал, окинул всех взглядом. Сенаторы сидели тихо, на задних скамьях никто даже не дремал. Катул был прав: рассказывай им историю, и они не уснут, а будут слушать, как дети слушают нянину сказку. Цезарь сидел, как всегда, прямо, с выражением нарочитого интереса на лице — трюк, который удавался ему лучше всех. Кто его видел, понимал, что на самом деле ему очень скучно, но он слишком хорошо воспитан, чтобы показать это.

— Очень хорошо, у нас есть Публий Сервилий, уважаемый всадник, который владеет небольшим, но весьма ценным виноградником. Вчера он был всадником с имущественным цензом в четыреста тысяч сестерциев. Сегодня он — бедный человек. Но как это возможно? Как может человек так внезапно потерять доход? Неужто у Публия Сервилия были долги? Нет, конечно. Он умер? Нет, конечно. Была война в Кампании, о которой нам никто не сказал? Нет, конечно. Тогда пожар? Нет, конечно. Восстали рабы? Нет, конечно. Может быть, небрежный винодел? Нет, конечно.

Теперь слушатели были у него в руках. Все, кроме Цезаря. Бибул поднялся на цыпочки и заговорил громче:

— Я могу сказать вам, каким образом мой друг Публий Сервилий потерял свой единственный источник дохода, мои коллеги-сенаторы! Ответ заключается в том, что огромные стада домашнего скота были пригнаны из Лукании в… как же называется это мерзкое место на Адриатическом побережье в конце Фламиниевой дороги? Лицен? Фицен? Пиц… Пиц… Сейчас, сейчас вспомню… Пицен! Да, это Пицен! Скот пригнали из огромных поместий Гнея Помпея, ошибочно называемого Магном, унаследованных от Луцилиев, в еще более крупные поместья, которые он получил от своего отца, Мясника. Теперь от скота нет никакой пользы, если не заниматься вооружением или не шить обувь и ведра для книг, чтобы на что-то жить. Но ведь никто не ест коров! Никто не пьет их молоко, не делает из него сыра! Хотя дикари на севере Галлии и Германии производят из молока что-то вроде масла, которое они щедро накладывают на черствый черный хлеб и которым смазывают скрипучие оси своих повозок. Что ж, у них нет ничего лучше, ведь они обитают в землях слишком холодных и суровых для наших замечательных олив. А мы, на нашем теплом и плодородном полуострове, выращиваем и оливы, и виноград — два лучших дара, которые людям дали боги. Так почему кому-то надо держать в Италии скот, не говоря уже о том, чтобы гнать его за сотни миль с одного пастбища на другое? Кому это необходимо? Только тому, кто занимается вооружением или шьет обувь! Как вы думаете, кем является Гней Помпей, ошибочно называемый Магном? Он занимается вооружением или шьет обувь? А может быть, он изготавливает сапоги для солдат, то есть и то и другое сразу?

«Как интересно, — подумал Цезарь, сохраняя на лице обычное выражение нарочитого интереса. — Он говорит для меня или для Магна? Или одним ударом убивает сразу двух зайцев? Каким несчастным выглядит Великий Человек! Если бы он мог сделать это незаметно, он прямо сейчас встал бы и вышел. Почему-то сегодняшнее выступление не похоже на обычные высказывания Бибула. Интересно, кто сейчас пишет для него речи?»

— Огромное стадо под присмотром нескольких шалопаев-пастухов — если их можно назвать «пастухами» — случайно забрело в Кампанию. Как все вы знаете, почтенные отцы, каждый municipium в Италии имеет свои специальные маршруты. Существуют особо оговоренные дороги для передвижения стада с одного места на другое. Даже в лесах есть тропы, помеченные для скота. Они имеются в дубовых лесах для свиней, которые зимой ищут желуди. Для овец, которые со сменой сезонов спускаются с высокогорных пастбищ в низины. И для поставки животных на самые крупные рынки в Италии, в загоны долины Каменария за Сервиевой стеной. Эти маршруты проходят по общественной земле, и скот, который перегоняется по ней, не может заходить на частные владения, вытаптывать траву, посевы или… виноградники.

Пауза была очень длинная.

— К сожалению, — продолжил Бибул, печально вздохнув, — шалопаи-пастухи не знали расположения дорог — хотя, добавлю, они всегда довольно широкие! И скот нашел сочный виноград, ощипал и вытоптал его. Да, дорогие мои друзья, этот подлый и бесполезный скот, принадлежавший Гнею Помпею, ошибочно называемому Магном, вторгся на драгоценные виноградники, принадлежавшие Публию Сервилию. Все, что не было съедено коровами, втоптано в землю! И если вы не знаете привычек скота, сообщу еще вот что: их слюна убивает листву, а если растения молодые, то до двух лет там больше не будет расти ничего. Но виноградник Публия Сервилия очень, очень стар, поэтому он погиб безвозвратно. И мой друг всадник Публий Сервилий теперь разорен. Мне даже до слез жаль парфянского царя Фраата, который никогда больше не выпьет этого превосходного вина.

«О, Бибул, неужели ты метишь туда, о чем я думаю?» — молча вопрошал Цезарь, оставаясь невозмутимым.

— Конечно, Публий Сервилий пожаловался управляющим Гнея Помпея, ошибочно называемого Магном, — продолжил Бибул, всхлипнув, — но ему сказали, что нет никакой возможности компенсировать потерю лучшего в мире виноградника. Потому что маршрут, по которому перегоняли скот, так давно не проверяли, что все путевые отметки исчезли! Пастухи не ошиблись, они просто не знали, где должны быть эти путевые отметки! «Конечно, не на винограднике!» — слышу я ваш голос, почтенные отцы. Да, это так. Но как можно доказать это в суде или перед трибуналом городского претора? Знает ли кто-нибудь в любом municipium, где показаны на картах маршруты и тропы для перегона скота? Тридцать лет назад Рим поглотил весь Италийский полуостров, предоставив всем его жителям полное гражданство. Так должен ли Рим исполнить свой долг и отметить пути для перегона скота с одного конца Италии в другой? Я думаю, Рим должен это сделать!