Пришла моя очередь замолчать. Я думал, Спинк скажет, что верит мне.

— Звучит не лучшим образом, Невар, — сказал он.

— Просто скажи, что это звучит как безумный бред. Я знаю, что так и есть. — Вздохнув, я медленно сел. — Я не помню ничего из того, что ты мне рассказал. Только приближающееся ведро.

Стоило мне пошевелиться, и у меня начинала кружиться голова. Я почесал затылок. Под ногтями остались корочки запекшейся крови. Магия лечила меня не так быстро, как после выстрела. Я понял причину. Она истощилась. Если я не буду ее кормить, то, когда в следующий раз смерть постучится в мою дверь, она сможет войти спокойно. В тот миг это казалось мне милосердием.

— Спинк, тебе не следует находиться здесь. Никто не связывает мое имя с твоим и Эпини. Иди домой. Просто позволь мне встретить свою судьбу.

— Раньше ты говорил как безумец. А теперь — как глупец, — раздраженно проворчал Спинк. Не дождавшись моего ответа, он вздохнул. — Лучше бы тебе выглядеть сумасшедшим.

Я медленно встал и подошел к окошку.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Капитан Джоф Тайер рассвирепел, услышав, что мертвое тело его жены нашли в твоей постели. Капитан и Клара Горлинг потрясены. Все это выглядит… ужасно, Невар.

— Ужасно выглядит то, что я пытался спасти его жену? Интересно, а что мне следовало делать? Слушай, Спинк. Я провел тут полтора дня. И если бы… — я понизил голос, — не магия, я бы уже умер. Никто и пяти минут не потратил, чтобы позаботиться о моей пробитой голове. Охранник не желает со мной говорить. Я даже не знаю, почему меня бросили в тюрьму.

Спинк сглотнул, собрался что-то сказать, но потом с тоской огляделся по сторонам, словно предпочел бы откусить себе язык.

— Просто скажи это! — рявкнул я.

— Это просто ужасно, Невар. Никто не поверит, что все эти люди одновременно оказались ходоками. Это выглядит так, словно ты намеренно посадил эти деревья, а потом, когда у тебя появилась такая возможность, принес свежие трупы, чтобы их накормить. За ночь деревья выросли на три фута и зацвели! Их пришлось срубить, чтобы освободить тела. Деревья так глубоко проросли в них корнями, что их похоронили вместе с кусками стволов. И тело Дейла Харди, вытащенное из могилы? Он так сильно пострадал от негашеной извести, что никто не поверит, будто он мог стать ходоком.

— Взгляни на могилу. Ты не найдешь там следов лопаты — во всяком случае, тех, что оставил там я. Если его кто и выкопал, то не я. Но я не думаю, что это кто-то делал. Я полагаю, он выбрался оттуда сам.

Спинк скрипнул зубами.

— Слишком поздно искать доказательства. Его сразу же закопали обратно. Однако не секрет, что он угрожал тебе в тот день. И теперь люди считают, что ты чудовищно отомстил и женщине, обвинившей тебя, и мужчине, хотевшему ее защитить. Ты вытащил его тело из могилы, собираясь отдать дереву.

— А что потом? Я ударил себя ведром по голове?

— Хороший вопрос. Но люди слишком потрясены и возмущены, чтобы разумно размышлять об этом — не говоря уже о том, чтобы поверить в магию спеков. Невар, тело Карсины Тайер нашли в твоей постели.

Я недоумевал.

— Я же тебе сказал: она оказалась ходоком. Я пытался ее спасти. Я дал ей воды и заварил то лекарство, которое Эпини дала мне для Хитча. Ему оно не пригодилось — когда я вернулся, он уже умер. Но я попробовал спасти Карсину. Я взял ведро, чтобы принести ей воды, прежде чем ехать в Геттис за ее мужем. Но, выйдя из дома, я увидел других ходоков. Боюсь, что они отвлекли меня от первоначальных намерений.

Спинк ничем не заслужил моей сердитой язвительности, но в голове у меня пульсировала боль. Я чувствовал, что с моей челюстью что-то не так. Когда я коснулся ее пальцами, то обнаружил в суставе какие-то неожиданные выпуклости. Может, она была сломана, а потом магия ее исцелила?

— Карсину нашли в твоей постели, — повторил Спинк, выделив интонацией последнее слово. Затем, покраснев, добавил: — Ее ночная рубашка была задрана до талии.

Мне потребовалось несколько мгновений на то, чтобы понять, о чем он говорит.

— Клянусь добрым богом!

Мне показалось, что кто-то ударил меня в живот. Мне и в голову не пришло, что тело Карсины в моей постели будет воспринято иначе чем свидетельство заботы с моей стороны. У меня вновь закружилась голова. Слухи о том, что я убийца и насильник, уже было непросто выносить. Но некрофилия — это уже слишком.

Высказав все это Спинку, я добавил:

— А я-то надеялся, что попытка спасти Карсину будет засчитана в мою пользу.

— Тебя ждет казнь, Невар.

— Я этого не делал, Спинк. Надеюсь, мне позволят защищаться? Им придется признать, что кто-то меня ударил. — Новая мысль встревожила меня. — Мой дневник. Мой дневник сына-солдата. Ты можешь его забрать?

— Об этом я уже позаботился. Дневник в безопасности у меня дома. Никто не узнает твоих тайн, Невар.

— Это меня не беспокоит. Я надеялся, что его можно рассматривать как свидетельство. Если человек ведет дневник, он записывает туда правду. Конечно, многое в моем дневнике я бы хотел сохранить в тайне, но там есть и достаточно того, что докажет мою невиновность.

— Или сумасшествие. Невар, я не думаю, что тебе позволят выбирать, что из твоего дневника показать судье. Неужели ты действительно хочешь, чтобы он увидел его весь?

Я вспомнил обо всем, что записано в моем дневнике. Мое настоящее имя в том числе. Стыд трибунала тяжким грузом ляжет на плечи моего отца. Мои откровенные размышления об отце и Ярил, описание моих отношений со спеками. Нет.

— Сожги его, — неожиданно решил я. — Пусть меня лучше повесят, чем он станет кормом для желтых газетенок.

— Я этого не допущу, — заверил меня Спинк.

Мы оба довольно долго молчали. Я медленно осознавал всю безнадежность своего положения.

— Зачем ты здесь? — наконец спросил я.

Он на мгновение прикрыл глаза.

— Эпини потребовала, чтобы я тебя навестил. Она кое-что сделала, Невар. Для друга, выполняя его предсмертное желание. Она не знала, что это подразумевало. Сержант Хостер доверил ей письмо. Она пообещала, если он умрет, отдать конверт командиру полка и потребовать, чтобы его прочитали в ее присутствии. Невар, я клянусь, она не знала, что было в письме! Когда майор Хелфорд прочитал его вслух, она упала в обморок прямо в его кабинете. За мной послали, и мне пришлось отнести ее домой. Она до сих пор в смятении.

Мне не нужно было спрашивать, о чем оно было. Моя кузина Эпини невольно передала свидетельство Хостера против меня.

— Письмо обвиняет меня в убийстве Фалы, — медленно заговорил я. — Там сказано, где можно найти упряжь Утеса, в которой заменен один кусок.

Спинк пристально смотрел на меня.

— Да, — едва слышно проговорил он.