Дорогая моя мамочка!

Ну, вот теперь все наладилось — и письма пошли от тебя косяками. Вчера было письмо и сегодня 2 (!), одно нам, а другие Максюшке. Он обещает чего-нибудь еще нарисовать тебе на местные темы.

Но пока он неуловим, т. к. с утра шастает с ребятами по кино и бегает на пирс ловить рыбу.

В субботу (у нас выходной), кажется, будет настоящая рыбалка. Поедем за 75 км, не доезжая до озера Рица. Там местный рыбак знает какие-то места, и будет ловля. С нами, наверно, поедут Володя Гуляев и Чекан (артисты).

Что-то я прочитал твои письма и расстроился. Ты больше пишешь о темных сторонах своей лесной партизанской жизни. Комары, оводы, молоко за 5 км, печь под дождем и проч. Может быть, тебе и не стоило туда ехать. Ты там замотаешься и приедешь вдобавок полусъеденная комарами (правда, Маша говорит, что комары должны скоро кончиться). А дела наши идут здесь к концу, и, по плану, мы должны переехать в Туапсе уже 4‐го июля и пробыть там до 16‐го числа.

19–20 должны уже быть в Москве. Сколько ты думаешь прожить под Брянском? Напиши обязательно. Сейчас пойду опускать письмо и заодно отошлю тебе 50 рублей на жизнь. А ближе к твоему отъезду пришлю деньги на дорогу. Посылаю деньги на Рыжову М. И. (не знаю ее имя, отчество, но думаю, что деньги ей выдадут). Погода у нас стоит приличная. Правда, сегодня солнце в дымке, но жарко. Сегодня у меня нет съемки, и я ездил на автостанцию подрегулировать мотор и прочее в машине. Машина (плюю через плечо) ходит хорошо.

Наши сейчас на пляже, а я приехал и пишу тебе. В комнате прохладно, окна пропускают ветерок. Дежурная метет пол и пылесосит. Третьего дня ездил в Сочи и ночью снимался для телевидения ФРГ. Накануне приезжал импресарио Матнер (это он возглавит эти съемки), познакомил меня с режиссером и заодно пригласил на гастроли в ФРГ и Швейцарию зимой.

Он всегда приглашает наши коллективы цирковые к себе. Подарил мне при встрече газовую зажигалку. И вообще рассыпался в любезностях. Приехал режиссер, и я снялся в репризе (мыть руки водкой). Т. к. Мишки не было (он работает в Ставрополе), то мне подыгрывал один актер с «Мосфильма». Снимали всего 2 часа. Тут же заплатили деньги на площадке, а в заключение ко мне подошел коммерческий директор Матнера (Матнер уже в Германии) и передал сувенир от Матнера.

В темноте я открыл коробочку продолговатую, и мне показалось, что там какой-то брелочек. Я поблагодарил и уехал домой. Утром обнаружил, что это чудесные швейцарские часы-автоматик (по-моему, золотые), на 25‐ти камнях, водонепроницаемые, противоударные и т. д. Конечно, подарок хороший. Ну, они капиталисты. Всё могут.

Пока и все новости. На этом кончу. Крепко тебя целую и обнимаю. Наших хотя и нет, но передаю от них приветы и поцелуи. Передаю привет своим друзьям. Напиши, кто там у тебя самый близкий. Я пришлю фотографии с надписью. Еще раз целую.

Твой Юра

3 июля 1968 г. Утро. Адлер

Дорогая моя мамочка!

Это, наверное, последнее письмо из Адлера. Вчера послал тебе небольшое письмо, а сегодня думал послать просто адрес наш новый в Туапсе. Кавказ, г. Туапсе, гостиница «Туапсе». Никулину Ю.

Но после вчерашнего разговора со Светланой (по телефону) решил немного написать. Через 3 дня Вовка выходит из больницы. Дней 10–15 побудет дома на даче, а затем ему положен отпуск, и он поедет в санаторий. Чувствует он себя ничего, но Светлана за это время замоталась. После всего этого Вовка, видимо, двинет в Африку занимать должность посла. Светлана держит связь с Холмогоровыми. Наташка с Ленкой уехали отдыхать в Крым (почему-то ты мне писала, что они будут на Кавказе).

Три дня назад Феликс перевез дядю Ганю домой. Его не стали оперировать (вызывали всяких светил). Очень слишком все зашло далеко, и делать операцию поздно. Врачи говорят, что это началось год тому назад. У него уже не было проходимости, и сейчас у него отвод. Чувствует он себя лучше, но ничего не знает. Врачи говорят, что если не будет неожиданных метастаз, то он протянет еще полгода — и все. А в случае осложнения все может кончиться раньше.

Вот такие дела, родная. Все это меня расстроило очень. На этом пока кончаю. Сегодня последний съемочный день в Адлере. Послезавтра, наверно, уже выедем в Туапсе. Целую тебя крепко-крепко.

Твой Юра

8 июля 1968 г. Утро раннее

Дорогая моя мамочка!

Пишу коротенькое письмо наспех. Немного проспал, и через 10 минут нужно уезжать на съемку. Вчера снимали долго (с 6 утра до 8 вечера), а затем, после ужина, еще до двенадцати репетировали, т. к. сегодня сложная по тексту сцена. Но эта запарка будет до 13‐го, т. к. 13‐го уезжают и Миронов, и Папанов.

У нас все в порядке. Получили позавчера твое письмо. А также письмо из Буя (которое ты вложила в свое письмо). Письмо очень хорошее и трогательное. Я обязательно напишу.

Погода у нас стоит ясная, но к вечеру похолодание. Вчера Маша получила письмо от Чижки. У Левки экзамены идут неплохо. Уже сдал арифметику. Наташка тоже сдает экзамены.

Вот пока и все новости. Максим собирается написать тебе письмо, но это, видимо, уже пойдет в Брянск. Кончаю писать, т. к. готов кофе и машина уже стоит внизу. Сегодня снимали в Сочи. Вот и все пока. Наши все целуют и обнимают. Целую тебя крепко и обнимаю.

Твой Ю. Никулин

P. S. Cледующее письмо писать буду уже в Брянск.

11 июля 1968 г. Вечер. Туапсе

Дорогая моя мамочка!

Сегодня ехал в 6 вечера со съемки и думал: «Ну, напишу сегодня еще письмо в Брянск». Первым в комнату вбежал Максим и прочел телеграмму от тебя: «А баба Лида уже в Москве!»

Я очень удивился, что так все произошло быстро. Вроде, ты недавно уехала. Посмотрел на телеграмму, там в штампе стоит отправка 9‐го (?), а мы получили ее только сегодня. Так я и не знаю точно, когда ты приехала в Москву. Думаю, что деньги ты успела получить и у тебя не было забот при отъезде.

Позавчера послали тебе письмо (я и Максим). Надеюсь, что тебе его перешлет Рыжова.

А у нас все, вроде, идет прилично. Тут два дня подряд с утра все заволакивалось тучами (и даже был дождь), но к 12 все прояснилось — и мы усиленно снимали эпизод с рыбной ловлей.

Завтра мы его заканчиваем и послезавтра должны снять сцену на песчаном острове. После этого останутся два-три дня досъемок, и мы, кончив все, двинемся домой.

Не знаю, как будем