– Черт! – Судоплатов дернулся, чтобы рассмотреть необычный предмет, но в конце концов взял себя в руки. – Возьми с собой, Яша! По дороге рассмотришь, если так уж неймется! И пошли быстрее!

– К кому первому? – поинтересовался генерал.

– Порознь держите? – догадался Судоплатов.

– А как же! Чтобы показания не подогнали. Ну и резвые эти граждане! Даже весьма. Двоих из Особого отдела дивизии, где они фронт перешли, помяли. Те, правда, сами виноваты – уже после пароля руки распускать начали… – И Соколов, поняв, что уже наговорил московским гостям лишнего, осекся.

– Предосторожность, товарищ генерал, на мой непросвещенный взгляд, абсолютно бессмысленная, – обронил Серебрянский, пристраиваясь с левой стороны от бывшего пограничника. – Если бы они захотели, уже сто раз обо всем договорились. Сколько, по их словам, они из немецких тылов шли? – Яков Исаакович сделал вид, что оговорку генерал-лейтенанта не заметил.

– Ну, задержанных пока никто не допрашивал толком, но месяца три точно. Если не врут, конечно. Они практически сразу пароль сказали, а мы, в соответствии с распоряжением, сразу на Москву вышли. Признаюсь, не ожидал, что вы так быстро приедете. Денька через три-четыре вас ждали. Пойдемте, камеры в другом крыле.

– Да что вы, Григорий Григорьевич! – всплеснул руками Серебрянский, отчего сразу стал похож на владельца мелкой лавчонки, торгующегося с покупателем. – У вас своих дел по горло, наверное. А нам и ординарца хватит.

– Ну как скажете. Марченко! Проводи товарищей! – приказал Соколов появившемуся в мгновение ока капитану.

Заглянув в первую камеру через явно второпях выпиленную «кормушку», Судоплатов покачал головой:

– Молод. Лет двадцать всего.

Постоялец второй спал, свернувшись клубком на ворохе соломы в углу.

– Будить? – конвойный положил руку на массивный засов.

– Это кто?

– Назвался Несвидовым. Так будить?

– Не надо. Капитан, где их старший сидит?

– В девятой.

– Пошли.

Когда конвойный открыл «кормушку», начальник бывшей Особой группы, именовавшейся теперь 4-м Управлением, отодвинул его в сторону и, согнувшись, заглянул в камеру. В скудно освещенном десятисвечовой лампочкой, к тому же забранной решетчатым колпаком помещении он поначалу никого не увидел, но, присмотревшись, понял, что обитатель камеры просто стоит в самом темном углу. Сделав знак конвойному открыть засов, старший майор быстро, можно даже сказать торопливо, вошел. В свете фонаря, что предусмотрительно включил зашедший следом конвойный, Павел разглядел незнакомца. «Среднего роста, телосложение атлетическое. Волосы светло-русые… Тип лица – европейский. Судя по заострившимся скулам и впавшим щекам, в последнее время не очень сытая жизнь у него была…»

Но составить словесный портрет он не успел.

– Павел Анатольевич? Здравствуйте! Мне кажется, нам есть что сказать друг другу… – Улыбнувшись, мужчина шагнул к нему навстречу.

– Сегодня, товарищи курсанты, мы поговорим о наступательной операции Западного фронта под Смоленском! – Уверенный голос преподавателя было отлично слышно даже на самых задних рядах. – Одной из основных особенностей данной операции можно считать то, что она, по сути, была первым успешным наступлением в оперативном, так сказать, масштабе. Если контрудар под Сольцами во второй декаде июля привел к остановке и отходу на запад всего одной немецкой армии, то контрнаступление конца августа заставило остановиться и попятиться целую группу армий! Безусловно, остановить наступление группы «Центр» удалось до этого, но лишь согласованные действия всех армий Западного фронта позволили бесповоротно сорвать планы немецкого командования и привели к полному краху плана «Барбаросса». – Докладчик повернулся к огромной карте, на которой была нанесена обстановка на лето сорок первого года. – После замедления темпов наступления и временной стабилизации фронта по линии Днепра, – в руке полковника появилась указка, – Ставка Гитлера разработала новый план, согласно которому все подвижные соединения центральной группировки войск противника временно передаются в распоряжение групп армий «Север» и «Юг», которые испытывали серьезные затруднения с развитием наступления к своим первоочередным целям – Ленинграду и Киеву. – Кончик указки заскользил по карте. Несмотря на наличие в училище большого количества современных средств, вроде проекторов и плазменных экранов, полковник Малявин предпочитал пользоваться для демонстрации дедовскими способами. – Но, товарищи, нашей разведке удалось своевременно вскрыть замыслы командования немцев и вовремя сообщить об этом в Москву. Учтите, товарищи курсанты, вовремя передать – это иной раз не менее важно, чем добыть! В результате советским войскам удалось своевременно подготовиться и организовать соответствующие меры противодействия, едва не приведшие всю группу армий «Центр» к разгрому. Но я бы покривил душой, если бы не сказал вам сейчас, что на тот момент советские войска еще не научились в полной мере методам ведения современной войны, а в распоряжении Ставки просто не было «инструментов» развития наступления. Механизированные корпуса довоенного формирования к тому моменту уже были разгромлены, а к созданию новых приступили только через год, после Харьковского сражения. Но, несмотря на то что немецкий фронт тогда не рухнул и армия фашистской Германии оказалась способной продолжать наступление, Смоленское сражение стало переломным пунктом в Великой Отечественной войне!

А сейчас я хочу представить вам, товарищи курсанты, нашего сегодняшнего гостя. Человека, напрямую причастного к тем событиям… – Лектор приглашающе протянул руку, и из-за стола, стоявшего вплотную к кафедре, поднялся высокий сухопарый старик в щегольском темно-синем пиджаке с разноцветной орденской планкой над левым карманом, на которого слушатели до сего момента особого внимания не обращали: ну, сидит себе человек, и пускай сидит. Может, так положено.

– Прошу вас, Вячеслав Сергеевич! – вполголоса предложил Малявин, указав на кафедру, и, повернувшись к аудитории, громко представил гостя: – Гвардии полковник Трошин как раз и был среди тех, кто добывал те самые сведения! И сегодня он откликнулся на мою просьбу и приехал, чтобы, так сказать, познакомиться с вами.

Ряды коротко стриженных голов пришли в движение – многие курсанты даже привстали со своих мест, чтобы получше рассмотреть гостя.

– У него орден Ленина, Знамя и две Красных Звезды! – сообщил соседям сзади один из сидевших на втором ряду. – И Кутузова второй степени, – добавил он, заметив характерную синюю с оранжевыми полосками планку редкой полководческой награды.

– Ага, и правой руки нет, – буркнул сидевший слева от наблюдательного курсанта высокий жилистый парень. – Перчатку видишь?

Но обсудить гостя не получилось – нахмуренные брови преподавателя показали, что болтунам может не поздоровиться.

– Здравствуйте, товарищи! – Несмотря на солидный, как бы не к восьмидесяти, возраст, в голосе гостя старческого дребезжания слышно не было. – Перед тем как обрушить на ваши юные головы поток воспоминаний, хотелось бы задать вам пару вопросов. Для знакомства, так сказать… Вопрос первый: в чем заключается еще одна особенность той операции, о которой Николай Александрович начал рассказывать? – Выждав секунд десять и не получив ответа, старик хмыкнул: – Подсказочка! В связи с профилем данного учебного заведения, скажем так? Вот ты, длинный, можешь ответить? – И рука в черной перчатке показала на того курсанта, который за минуту до того разглядел, что это протез.