Мо Жаня не было никакого другого повода, чтобы тот разозлился на него, поэтому он подошел и сел под персиковым деревом рядом с ребенком.

Чу Ваньнин, усиленно игнорируя его присутствие, поднял горшочек, открыл крышку и достал огромную ложку, которая была больше, чем его лицо. Когда он попытался зачерпнуть суп, то понял, что ложка не пролазит в горлышко, что разозлило его еще больше. Он швырнул ложку на землю и, вцепившись в горшок, впал в оцепенение.

Мо Жань сидел рядом, подпирая щеку ладонью. Чуть наклонившись к уху младшего брата, он посоветовал:

— Ты можешь пить его прямо из горшка. Здесь только мы с тобой, никто не увидит и не осудит.

— …

— Не хочешь? Тогда, давай, я выпью его. Мой младший брат впервые приготовил для меня суп, я не могу допустить, чтобы он пропал.

Пытаясь разрядить обстановку, Мо специально поддразнивал Ся Сыни. Он сделал вид, что пытается выхватить горшочек, за что внезапно получил ощутимый шлепок по руке:

— Убирайся!

— … — Мо Жань от неожиданности моргнул. Вся эта ситуация вдруг показалась ему очень знакомой, но он быстро отогнал эту мысль, сосредоточившись на попытке заполучить горшочек. Широко улыбнувшись, юноша подвинулся ближе:

— Младший брат, я правда виноват, но у меня и в мыслях не было тебя обидеть. Я сразу же хотел забрать тебя, но старший брат Ши Минцзин внезапно почувствовал себя плохо, поэтому мне пришлось задержаться. Честно, я не хотел заставлять тебя ждать.

Чу Ваньнин все еще молчал, низко склонив голову.

— Знаешь, я был так занят, что даже не поужинал. На самом деле, я очень-очень голоден! — Мо Жань с несчастным видом потянул его за рукав. — Младший брат, мой хороший, самый добрый братишка, умоляю, подари своему старшему брату хотя бы один глоточек супа.

— …

Чу Ваньнин немного отодвинулся, поставил горшочек на землю, чуть подвинул его в сторону Мо Жаня и кивнул. Он продолжал смотреть в другую сторону, давая возможность ему самому взять и попробовать.

Мо Жань понял это как приглашение и расплылся в улыбке:

— Спасибо, братишка!

Маленький горшок был полон. Похоже, что малыш съел немного супа, а большую часть мяса оставил ему.

Чуть помедлив, Мо приподнял брови и тепло сказал:

— Эй, а где суп? Этот горшочек с тушеным мясом. Маленький брат действительно так добр ко мне.

— …

Кроме шуток, Мо Жань в самом деле потратил много времени и сил, заботясь о Ши Мэе, и сейчас был очень голоден. И он точно не хотел, чтобы усилия его младшего брата пропали впустую. Поэтому юноша отломил две веточки, сконцентрировал духовную энергию, чтобы очистить их от листьев и коры, а затем такими самодельными палочками для еды подцепил кусок курятины и сунул в рот.

— Вау, как же вкусно!

Мо Жань выудил из горшка еще один кусок мяса, глаза его затуманились, и он с блаженной улыбкой сказал:

— Очень хорошо на вкус. Мой младший брат в самом деле очень способный.

По правде говоря, суп в горшочке был пересоленным и невкусным. Но, чтобы порадовать младшего брата, Мо Жань с энтузиазмом набросился на еду и вскоре съел большую часть курицы. Все это время Чу Ваньнин просто сидел рядом, не удостоив его даже взглядом.

Несколькими большими глотками Мо Жань выпил бульон, который, по сравнению с мясом, оказался еще более соленым. Во рту стало горько, но он смог с этим справиться.

Со дна горшка Мо выловил еще одну куриную ножку и собирался положить ее в рот, как внезапно его осенило:

— Эм… А сколько у курицы ног?

Естественно, никто не собирался ему отвечать.

— Две! — ответил он сам себе.

После этого он перевел взгляд с зажатой между палочками куриной ножки на уже обглоданную косточку.

— …

Этот медленно соображающий глупый парень, наконец, поднял голову от горшочка и растерянно спросил:

— Младший брат, а ты… ? — он так и не нашел в себе мужества озвучить этот вопрос целиком.

«Ты не ел все то время, что ждал меня? В этом горшке было только мясо потому, что пока ты ждал меня, все время грел горшочек, и бульон испарился. А я увидел, что осталась только тушеная курятина, и думал, что ты… Я думал, что ты съел весь суп… Думал, что ты не умеешь готовить, поэтому превратил хороший куриный суп в отвратительное пересоленное рагу…»

Мо Жань молча поставил на землю горшок, хотя было уже слишком поздно, в нем почти ничего не осталось.

Чу Ваньнин, наконец, заговорил. Голос у него был тихий и ясный со звенящими детскими нотками:

— Ты сказал мне, что скоро вернешься, и мы поедим вместе. Поэтому я ждал тебя, — он чуть помолчал и продолжил, медленно припечатывая Мо каждым словом. — Если ты не хотел есть, то по крайней мере, можно было попросить кого-то сообщить мне об этом, чтобы я не сидел как дурак в ожидании твоего возвращения? Разве это так сложно?

— Младший брат…

Чу Ваньнин все еще сидел боком к нему, чуть отвернув лицо, и Мо Жань не мог видеть выражения его лица.

— Ты мог попросить кого-нибудь передать мне записку? Мог предупредить, что пошел проводить старшего брата Ши Минцзина… Разве это так сложно?

— …

— Когда ты взял мой горшочек с едой, ты столько времени потратил на пустую болтовню, но тебе даже в голову не пришло спросить, а поел ли я. Разве это так сложно?

— …

— Трудно посмотреть сколько куриных ног в горшке, прежде чем начнешь есть? Разве это так сложно?

Последняя фраза прозвучала так по-детски нелепо, что в какой-то момент Мо Жань не сдержался и расплылся в улыбке. Однако, не успели пропасть смешливые ямочки на щеках, как он замер как громом пораженный.

Его братишка плакал.

Был бы он в своей взрослой форме, Чу Ваньнин никогда не стал бы ронять слезы из-за такой ерунды. Хотя на первый взгляд это и не бросалось в глаза так, как очевидные внешние изменения, но магия первородной ивы не только уменьшила его тело, но и сделала его психику более уязвимой. Чем сильнее был недостаток духовной энергии, тем более детским становился разум пораженного человека.

Учитывая самоконтроль Чу Ваньнина, этот побочный эффект было сложно обнаружить при прощупывании пульса, поэтому ни госпожа Ван, ни старейшина Таньлан не смогли его диагностировать при первичном осмотре.

—