Так они провели несколько часов, выжидая и прислушиваясь. К тому времени, когда из-под двери начал сочиться робкий утренний свет, шум на улице поутих. Дверной проем в лучах рассветного солнца словно превратился в раму для картины.

– Мы не можем сидеть тут вечно, – сказала Сильви.

Нед осторожно приоткрыл дверь, высунул голову наружу и осмотрелся. Рю де Мюр выглядела пустынной.

– Никого, – известил он и вышел со склада.

Сильви последовала за ним и заперла дверь.

– Надеюсь, все кончилось, – пробормотала она.

– С них станется продолжить резню при свете дня.

В ответ Сильви повторила слова апостола Иоанна:

– Люди более возлюбили тьму, нежели свет, потому что дела их были злы[80].

Рука об руку они спешным шагом двинулись по улице. Нед не стал срывать с рукава белую повязку, подумав, что от той еще может быть толк. Впрочем, куда больше он уповал на собственный меч и потому не отнимал пальцев от рукояти.

Они шли на юг, к реке. За первым же углом наткнулись на двух мертвецов, лежавших на пороге лавки шорника. Нед подивился тому, что мертвые оказались полураздетыми. Над трупами склонилась седовласая старуха в грязном плаще. Мгновение спустя Нед сообразил, что это она раздевает мертвецов.

Поношенная одежда ценилась высоко, ибо лишь богачи могли себе позволить новые одеяния. Даже рваное и грязное исподнее продавали на тряпки производителям бумаги. Эта зловещая старуха, должно быть, собиралась торговать одеждой погибших. Вот она стянула штаны с ног второго мертвеца, а потом побрела прочь с узлом тряпья под мышкой. Нагота мертвых в утреннем свете выглядела еще более отталкивающей. Нед заметил, что Сильви брезгливо отвернулась.

Они старались избегать широких, хорошо просматривавшихся улиц и сворачивали в узкие и извилистые переулки, которых хватало в этом квартале, носившем название Л’Аль. Но и на этих задворках время от времени им попадались мертвые тела, в основном без одежды; иногда обнаруживались трупы, сваленные в кучу, как если бы их стащили вместе, чтобы они не преграждали путь. Убийцы не щадили никого: Нед замечал загорелые лица поденщиков, белую кожу рук богатых дам, тонкие и хрупкие на вид детские ручки… Он попытался было вести подсчет, но вскоре бросил. Ему чудилось, будто они с Сильви внезапно очутились в картине из католического собора, изображающей преисподнюю, вот только все происходило наяву, и они брели по улицам одного из величайших городов мира. От изумления и ужаса к горлу подкатывала тошнота, и он мрачно радовался тому, что его желудок пуст. Сильви побледнела, но на ее лице застыла суровая решимость.

Худшее ожидало впереди.

На берегу реки городское ополчение избавлялось от тел. Мертвых, а заодно и тех раненых, кому особенно не повезло, швыряли в Сену столь же бесцеремонно, как обычно избавлялись от нажравшихся отравы крыс. Некоторые тела тонули или уплывали прочь, а другие оставались у берега, и потому прибрежное мелководье очень быстро переполнилось трупами. Какой-то человек с длинным шестом распихивал тела, норовя вытолкнуть их на стремнину, но мертвецы словно упирались и не желали отплывать.

Ополченцы были слишком заняты своим делом, и Сильви с Недом прошмыгнули мимо незамеченными и поспешили к мосту.

6

Чем ближе они подходили к лавке на рю де ла Серпан, тем больше Пьер воодушевлялся.

Стоит ли позволить парням потешиться с Изабель? Это, пожалуй, будет для нее достойным наказанием. Но тут ему в голову пришла мысль получше: нет, он отдаст им Сильви, пусть порезвятся с нею на глазах у матери. Людям ведь больнее, когда страдают их дети, это Пьер хорошо усвоил от собственной жены Одетты. Быть может, и самому отодрать Сильви? Нет, командир должен вести себя иначе, грязные делишки – для подручных.

Пьер не стал стучать в дверь. За минувшую ночь парижане осознали, что на стук откликаться рискованно. Вдобавок стук мог предупредить домочадцев, и те принимались вооружаться. Поэтому люди Пьера попросту выломали дверь, на что ушло всего несколько секунд, с парой-то молотов, и устремились внутрь.

Входя следом за ними, Пьер услышал выстрел. Он на мгновение опешил. Его люди не имели при себе огнестрельного оружия: из-за дороговизны такое оружие в личном пользовании было разве что у аристократов. Потом он увидел Изабель, стоявшую в дверном проеме в глубине дома. Один из головорезов Пьера лежал у ее ног и не шевелился. Изабель подняла руку и навела пистолет на Пьера. Прежде чем он успел пошевелиться, другой головорез кинулся на Изабель с мечом. Женщина упала, не выстрелив.

Пьер выругался. Он замышлял куда более изощренную расправу. Правда, есть еще Сильви…

– Должна быть вторая! – крикнул он. – Обыщите дом!

Обыск не отнял много времени. Бирон взлетел наверх и вскоре вернулся.

– Никого, – коротко оповестил он.

Пьер посмотрел на Изабель. В полумраке, что царил внутри, было не разобрать, жива она или мертва.

– На улицу ее! – распорядился он.

При утреннем свете стало видно, что Изабель ранена в плечо и кровь обильно течет из глубокой раны.

Пьер наклонился к ней и рявкнул:

– Где Сильви? Отвечай, сучка!

Женщине наверняка было мучительно больно, однако она сумела одарить его кривой усмешкой.

– Дьявол! – прошептала она. – Отправляйся в ад, где тебе самое место!

Пьер зарычал от ярости. Вскочил, пнул Изабель в раненое плечо. Поздно. Она уже не дышала. Ее глаза закатились и невидяще уставились на него.

Сбежала, стерва!

Пьер вернулся в дом. Его люди перерывали хозяйское добро в поисках денег. В лавке оказалось полным-полно бумаги и прочих товаров для письма. Пьер забегал по помещению, сваливая на пол учетные книги, принялся опустошать полки и ящики, громоздить кучу на полу. Потом выхватил у Брокара фонарь, открыл дверцу и поднес фонарь к груде бумаги. Пламя занялось немедленно.

7

Нед про себя возблагодарил небеса за то, что им с Сильви удалось перебраться на левый берег без каких-либо помех. Судя по всему, ополченцы нападали вовсе не на каждого встречного; нет, они явно располагали списком имен, полученным, логично предположить, от Пьера Омана. Впрочем, когда Нед помогал Афродите де Болье, его уже пытались допросить, и подобное могло случиться снова, причем исход допроса предсказать было невозможно. Поэтому на рю де ла Серпан он свернул с немалым облегчением. Сильви, шедшая рядом, ускорила шаг.

Нед издалека увидел тело на мостовой – и сразу догадался, кто эта очередная жертва католиков. Сильви тоже догадалась, всхлипнула и побежала вперед. Мгновение спустя они оба склонились над неподвижным телом на холодных камнях мостовой. Неду не понадобилось проверять жилку на шее – с первого взгляда было понятно, что Изабель мертва. Он все же дотронулся до ее лица. Еще теплое; значит, умерла недавно. Вот почему ее одежду не украли – просто пока не успели.