Но в следующий миг дверь поддалась и рухнула. Завязалась отчаянная схватка на лестнице: с полдюжины телохранителей адмирала пытались задержать вражеских солдат, но их значительно превосходили числом, и очень скоро все они полегли, убитые или тяжело раненные.

Пьер спрыгнул с коня и побежал вверх по лестнице. Солдаты между тем распахивали двери комнат, одну за другой.

– Сюда! – крикнул кто-то, и Пьер кинулся на этот крик.

В просторной спальне Колиньи, в ночной сорочке, стоял на коленях у кровати. Его седые волосы прятались под колпаком, рука висела на перевязи. Адмирал громко молился.

Солдаты замерли, не желая убивать молящегося.

Но им приходилось совершать и куда более жестокие поступки.

Пьер рявкнул:

– Чего встали? Убейте его, черт вас дери!

Солдат по имени Беме вонзил меч в грудь Колиньи. Когда он выдернул оружие, из раны хлынула алая кровь. Адмирал упал на пол.

Пьер подскочил к окну, распахнул его настежь, отыскал взглядом герцога де Гиза, по-прежнему сидевшего верхом.

– Ваша светлость! С радостью докладываю, что Колиньи мертв!

– Покажи! – крикнул в ответ герцог Анри.

Пьер обернулся к солдатам.

– Беме, тащи сюда тело!

Тот подхватил адмирала под мышки и поволок по полу.

– Давай, поднимай его на подоконник, – велел Пьер.

Беме подчинился.

– Лица не видно! – крикнул снизу герцог Анри.

Пьер в нетерпении схватил тело адмирала за бедра и перевернул. Труп словно вырвался у него из рук, выпал из окна – и рухнул на двор, лицом вниз.

Герцог спешился, приблизился и движением ноги, исполненным презрения, перевернул мертвое тело на спину.

– Это он, – проговорил Анри. – Человек, убивший моего отца.

Солдаты вокруг радостно загалдели.

– Дело сделано, – добавил герцог. – Пора звонить в колокола.

2

Сильви страшно жалела, что у нее нет лошади.

Бегая из дома в дом, разговаривая с членами общины, что собиралась на чердаке над конюшнями, она все больше и больше злилась и чувствовала, что готова удариться в истерику. Всякий раз приходилось отыскивать нужный дом, растолковывать, что к чему, убеждать, что она вовсе не выдумывает, а затем мчаться к следующему протестантскому семейству, где все повторялось сызнова. Да, Сильви перемещалась по заранее составленному плану, с юга на севере по рю Сен-Мартен, главной улице этой части города, время от времени сворачивая в проулки, чтобы сократить путь. Но и так ей удавалось обойти за час от силы три или четыре дома. С лошадью все было бы вдвое быстрее.

Вдобавок она чувствовала бы себя менее уязвимой. Какому-нибудь пьянчуге нелегко стянуть с лошади крепкую женщину, а вот пешая и одинокая на темных парижских улочках она опасалась, что на нее того и гляди кто-то да набросится.

Подходя к дому маркиза де Ланьи, стоявшему неподалеку от ее потайного склада, близ городской стены, Сильви услышала колокольный звон. Она нахмурилась. Что бы это могло означать? Перезвон в неурочный час обычно сулил какие-то неприятности. Звук между тем становился все громче, и она сообразила, что церкви по всему городу подхватывают этот перезвон. Общегородской набат свидетельствовал лишь об одном: те дурные предчувствия, которые они с Недом испытали, узнав, что книга Пьера пропала, начали сбываться.

Несколько минут спустя она подошла к дому маркиза и постучала в дверь. Маркиз открыл ей сам – должно быть, он проснулся, а слуги крепко спали. Сильви вдруг подумала, что впервые видит маркиза без его расшитой самоцветами шапки. Как выяснилось, под шапкой Ланьи скрывал лысину, обрамленную венчиком волос.

– Почему звонят в колокола?

– Потому что всех нас хотят убить! – ответила Сильви, входя внутрь.

Маркиз провел ее в рабочую комнату. Он давно овдовел, дети выросли и жили отдельно, а значит, он был, скорее всего, один в доме, не считая слуг. Судя по зажженным свечам в железном подсвечнике, маркиз читал, когда она пришла, – Сильви узнала книгу, которую сама продала де Ланьи. Рядом, на столике, стоял кувшин с вином. Маркиз любезно налил ей стакан. Она внезапно поняла, что проголодалась и измучена жаждой, – не удивительно, ведь ее скитания длились уже несколько часов. Сильви залпом опустошила стакан, но от второго отказалась.

Она объяснила: мол, истовые католики готовятся напасть на протестантов, потому-то она и бегает по всему городу, предупреждая тех, до кого может добраться; но теперь, увы, предупреждать поздно, ибо, как ей кажется, самое страшное все-таки началось.

– Мне пора домой.

– Вы уверены? Может, лучше переждать у меня?

– Я должна убедиться, что с мамой все в порядке.

Маркиз проводил ее до двери. Едва он коснулся ручки, кто-то забарабанил в дверь снаружи.

– Не открывайте! – взмолилась Сильви. Но она опоздала.

Из-за плеча де Ланьи она увидела мужчину на пороге; за его спиной проступали из темноты еще несколько плечистых фигур.

Ланьи узнал гостя.

– Виконт Вильнев! – изумленно вскричал он.

На виконте был дорогой красный плащ, а в руке, как с испугом отметила про себя Сильви, он сжимал меч.

Маркиз как будто ничуть не испугался.

– Что привело вас к моим дверям в столь поздний час, виконт?

– Дело Божье. – С этими словами Вильнев быстрым движением вогнал меч в грудь маркизу по самую рукоять.

Сильви завизжала.

Ланьи издал короткий вопль и опустился на колени.

Вильнев замешкался, пытаясь вытащить меч из груди маркиза, а Сильви бросилась бежать, догадываясь, что где-то в глубине дома должен быть черный ход. Она распахнула первую попавшуюся дверь и обнаружила, что находится в просторной кухне.

В Париже, как и повсюду, слугам не полагалось такой роскоши, как собственные кровати. Прислуга обычно спала на матрасах на полу кухни. Вот и здесь Сильви наткнулась на десяток сонных, перепуганных людей, что терли глаза и недоуменно расспрашивали друг друга о причинах переполоха.

Сильви пробежала через кухню, ловко огибая этих мужчин и женщин, и добралась до дальней двери. Та была закрыта, ключ в замке не торчал.

Тут ей бросилось в глаза открытое окно – сквозь него внутрь шел свежий воздух, что было весьма кстати для ночевки летней ночью в переполненном помещении. Не раздумывая, Сильви кинулась к окну и выбралась наружу.

Она очутилась во внутреннем дворике с курятником и голубятней. Чуть поодаль виднелась высокая каменная ограда с калиткой. Сильви подергала ручку. Снова заперто! От страха и обиды на глаза навернулись слезы.

Из окна, с кузни, донеслись крики. Должно быть, Вильнев и его люди наткнулись на слуг маркиза и решили, что все эти слуги – протестанты, как и их хозяин, а потому решили всех убить. Когда прикончат последнего, они погонятся за нею.