Сам город был не в лучшем состоянии. На закопченных стенах здания окружного суда виднелись шрамы от пулеметных очередей. Ларсен чуть не свалился, наехав на изуродованную бронзовую плиту, валявшуюся на улице. Он слез, чтобы прочитать надпись. Оказалось, плита украшала пирамиду из валунов ледникового периода — памятник в честь индейского вождя, давшего Понтиаку свое имя. Йенс оглядел лужайку перед зданием суда. Пирамиды не было: виднелись лишь разбросанные и разбитые камни. Ларсен поспешил как можно быстрее убраться из города.

Вдали почти постоянно слышалась стрельба. На расстоянии она звучала по-идиотски весело, словно хлопки фейерверков по случаю Дня независимости. Однако эти негромкие хлопки означали, что кто-то пытается кого-то убить.

На следующий день Йенс прикатил в Гарднер — небольшой городишко, окруженный горами доменного шлака. Гарднер едва ли был симпатичным местом и до того, как по нему прокатились волны боев, но сейчас он стал еще хуже. На одной из шлаковых горок развевался звездно-полосатый флаг. Когда Ларсен увидел копошащихся у какого-то здания солдат, он решил испытать письмо Паттона.

Оно произвело волшебное действие. Солдаты положили Йенсу большую миску тушеного мяса с картошкой, которое ели сами, дали запить это глотком жидкости, сильно напоминающей самогонку, и забросали вопросами о генерале, подпись которого красовалась на листе бумаги.

Командир отряда, изможденный грузный сержант, чьи редеющие седые волосы говорили о том, что он явно воевал в Первую мировую, прекратил солдатские расспросы и сказал:

— Стрельбы здесь, приятель, как дерьма во время поноса. Но честно скажу тебе, приятно видеть, когда кто-то движется вперед, а не пятится назад. Мы и так слишком долго перлись назад.

Его тягучая речь была терпкой и густой, как кофе, обильно сдобренный цикорием, и у него было какое-то странное имя — Остолоп.

— Нам это дорого стоило, — тихо сказал Ларсен.

— Отступление в сторону Чикаго тоже обошлось недешево, — сказал сержант.

Йенс согласно кивнул.

Незадолго до темноты он приехал в Джолиет. В этом городе тоже была тюрьма — здание с толстыми стенами из известняка, украшенными выступами. Сейчас тюрьма лежала в руинах. В попытке сдержать натиск ящеров ее превратили в крепость. Из одного окна до сих пор торчал погнутый ствол полевого орудия. «Интересно, где сейчас бывшие заключенные?» — с тревогой подумал Йенс.

По привычке, приобретенной во время странствий по развороченной войной Америке, Йенс отыскал пустой разрушенный дом, чтобы там заночевать. Только развернув свой спальный мешок, он заметил валявшиеся на полу кости. Череп с пустыми глазницами не оставлял сомнения, что кости принадлежали человеку. До вторжения ящеров Йенс не остался бы здесь ни минуты. Сейчас он лишь пожал плечами. Недавно он видел нечто пострашнее костей. Вновь подумав о бывших узниках тюрьмы, он проверил, заряжена ли винтовка, и, положив ее рядом со спальным мешком, снял предохранитель.

Никто не напал на него в эту ночь. Проснувшись, Йенс поставил винтовку на предохранитель, но патрон вынимать не стал. Впереди лежал Чикаго.

Туда он добирался дольше, чем ожидал. Самые тяжелые и ожесточенные бои шли в пригородах, у самых городских окраин. Йенс еще никогда не видел такого жуткого разрушения. Никогда еще ему не приходилось с таким трудом пробираться сквозь завалы. То и дело попадались длинные отрезки пути, по которым невозможно было проехать на велосипеде. Приходилось тащить двухколесную машину за собой, что также замедляло его продвижение.

Среди развалин рыскали охотники за трофеями. Одни, одетые в военную форму, внимательно рассматривали подбитые машины и самолеты ящеров, соображая, нельзя ли что-либо перенять в устройстве инопланетной техники. Они также старались подобрать с поля боя как можно больше брошенного американского снаряжения. Другие, не имевшие отношения к армии, хватали все без разбору. Йенс снова спустил предохранитель своего «спрингфилда».

Когда он наконец въехал в сам город, окружающая обстановка заметно изменилась. На дорогах по-прежнему встречались груды обломков и мусора, но здесь по крайней мере было видно, где проходят дороги. На некоторых зданиях виднелись таблички:

ПРИ АРТИЛЛЕРИЙСКОМ ОБСТРЕЛЕ ЭТА СТОРОНА УЛИЦЫ БОЛЕЕ БЕЗОПАСНА

Судя по всему, обстрелы здесь были жестокими.

Кроме завалов и обломков, на улицах были люди. За исключением солдат. Йенс давно не видел такого количества людей. Пока, шли бои, немало гражданского населения либо погибло, либо бежало из города. Многие погибли или пропали без вести в самом Чикаго, однако до войны в городе жили три миллиона, и потому сейчас в нем осталось еще достаточно обитателей. Эти люди были тощими, оборванными и грязными. У многих из них были голодные глаза. Они отличались от тех американцев, каких привык видеть Ларсен. Йенс никогда не ожидал, что столкнется с подобным на территории Соединенных Штатов, но действительность была таковой.

У фонарного столба на перекрестке стояла девушка. Ее платьишко было слишком коротким для пронизывающего холода. Когда Йенс проезжал мимо, она качнула бедрами. Как бы давно он ни находился в состоянии вынужденного безбрачия, Йенс не остановился. Лицо девушки было таким же жестким и безжалостным, как у любого ветерана боев.

— Ты, жалкий подонок! — закричала она вслед. — Принц вшивый!

Йенс подумал о том, как она обращается с мужчинами, которые покупали ее ласки. Будем надеяться, что лучше.

Негры в районе Броунзвилля выглядели еще более жалкими, чем белые в остальной части города. Проезжая по улицам квартала. Йенс ощупал на себе их быстрые взгляды. Но, судя по всему, никто не отваживался на большее, чем бросить короткий взгляд на человека в армейской шинели и с боевой винтовкой за спиной.

Дом, в котором они с Барбарой снимали квартиру, находился на самом краю Броунзвилля. Йенс завернул за последний поворот и нажал ручной тормоз, чтобы остановиться… перед грудой кирпича, черепицы и битого стекла, бывшей некогда жилым домом. Прямое попадание, случившееся в какой-то из дней после его отъезда.

Между развалин бродили двое цветных ребятишек. Один из них радостно закричал, найдя доску длиной около фута. Он запихнул находку в холщовый мешок.

— Ребята, вы не знаете, что случилось с миссис Ларсен, белой женщиной, которая жила здесь? — спросил Йенс.

Словно удушливое облако, в нем поднялся страх. Он не был уверен, что хочет услышать ответ.

Оба негритенка покачали головами.

— Не слышал про такую, мистер, — сказал один из них.

Ребята вновь занялись поисками дров.

Ларсен поехал на восток, к университетскому городку. Пусть он не смог найти Барбару, остается еще персонал Метлаба. Возможно, они даже знают, что случилось с нею.

Опустевший университет выглядел менее разрушенным, чем остальной город — возможно, потому, что его здания дальше отстояли друг от друга. Йенс доехал до конца Пятьдесят восьмой улицы и направился прямо через лужайки к центру городка. До того как их усеяли воронки от бомб и снарядов, эти лужайки были более приятным зрелищем.