– Продолжай! Что я?

– Потому что ты слишком сильно влюблен! Все, что тебе остается, – это показать ей, что тебе все равно. Любая девушка просто терпеть не может, когда от нее отворачивается старый поклонник; так что она может тебе даже улыбнуться – но не вздумай возвращаться. Между вами все кончено!

Бэзил постоял в гардеробной, задумчиво приглаживая волосы. Все кончено… Слова Юбины отобрали у него последнюю слабую надежду, и от понимания этого факта, вкупе с напряжением от дневной игры, у него на глазах показались слезы. Он торопливо включил кран и умылся. Кто-то вошел и хлопнул его по плечу:

– Отличная игра, Ли!

– Спасибо. Хотя я довольно паршиво сыграл…

– Да нет, просто отлично! Последняя четверть – это было просто…

Он вошел в танцевальный зал. И тут же увидел ее, и сразу же у него закружилась голова, и ему стало неловко от волнения. Куда бы она ни шла, повсюду ее преследовал ручеек кавалеров, и на всех она смотрела с яркой и страстной улыбкой, которая была ему так знакома. Вскоре он стал искать, кто же ее здесь сопровождает, и с негодованием обнаружил, что это наглый и вульгарный парень из школы Хилла, которого он уже раньше приметил, но отмел как совершенно невозможную кандидатуру. Что же такого могло скрываться за этими водянистыми глазками, которые так ее привлекали? Разве мог этот примитивный мозг оценить по достоинству бессмертную сирену подлунного мира?

В отчаянии изучив мистера Джубела, тщетно пытаясь найти ответы на эти вопросы, он пригласил ее, «перехватив» прямо в танце, и даже протанцевал с ней целых двадцать футов, пока ее не пригласил следующий кавалер; Бэзил с циничной меланхолией улыбнулся, когда она сказала:

– Бэзил, я так горжусь нашим знакомством! Все говорят, что сегодня днем ты был просто великолепен!

Но эта похвала была ему дорога, и после танца он стоял у стенки, вновь и вновь повторяя про себя эту фразу, деля ее на составные части, пытаясь найти в этих словах хоть какое-нибудь скрытое значение. Быть может, она снизойдет, если все станут его хвалить? «Бэзил, я так горжусь нашим знакомством! Все говорят, что сегодня днем ты был просто великолепен!»

У дверей вдруг началась какая-то суматоха, раздался громкий голос:

– Боже мой! Они все-таки явились!

– Кто? – спросил кто-то еще.

– Первокурсники из Принстона! Футбольный сезон у них закончился, и трое-четверо из них решили отметить окончание тренировок в «Хофбрау».

Из суматохи внезапно, словно халфбек из линии на футбольном поле, вырвался какой-то юноша, напоминавший некий забавный фантом; ловко обойдя одного из следивших за порядком студентов, покачиваясь, он выскочил прямо к танцующим. Воротничок под его смокингом отсутствовал, запонки давно уже покинули сорочку, волосы были в беспорядке, а взгляд был совершенно обезумевший. Какое-то время он оглядывался, словно его ослепил свет; затем его взгляд упал на Минни Библ, и лицо его озарилось светом неподдельной любви. Еще до того, как он смог к ней приблизиться, он принялся громко звать ее по имени, и сквозь южный акцент отчетливо слышались напряжение и горечь.

Бэзил рванул к нему, но его опередили, и сопротивлявшийся изо всех сил «Малыш» Ле-Мойн исчез за дверями гардеробной среди мелькания ног и рук, большинство из которых принадлежали вовсе не ему. Остановившись в дверях, Бэзил почувствовал, что его отвращение смешалось с безграничным сочувствием, потому что всякий раз, когда голова Ле-Мойна показывалась из-под крана, он с отчаянием взывал к той, что отвергла его любовь.

Когда Бэзилу вновь удалось пригласить Минни на танец, он обнаружил, что она испугана и рассержена – да так, что, кажется, готова была искать поддержки у Бэзила. Она вдруг предложила ему пойти посидеть, поговорить.

– Какой глупец! – прочувствованно воскликнула она. – Такие вещи портят девушкам репутацию. Его надо было в полицию отвести!

– Он не соображал, что делает. У него была тяжелая игра, он очень устал, только и всего.

Но у нее на глазах показались слезы.

– Ах, Бэзил, – взмолилась она, – скажи мне: разве я и в самом деле ужасна? Я никогда не желала никому зла; просто все само так выходит…

Ему захотелось обнять ее и сказать, что она – самая прекрасная девушка в мире, но в ее глазах он прочитал, что сейчас она его даже не замечает; для нее он был всего лишь чем-то вроде манекена – в этот момент она точно так же жаловалась бы какой-нибудь подружке. Он вспомнил слова Юбины – ему не оставалось ничего, кроме как уйти с гордо поднятой головой.

– Вот у тебя больше здравого смысла! – Ее нежный голос обволакивал его, словно воды заколдованной реки. – Ты знаешь, что если двое больше… не сходят друг по другу с ума… им следует вести себя благоразумно!

– Само собой, – сказал он и заставил себя непринужденно добавить: – Когда все кончено, тут уж ничего не поделать.

– Ах, Бэзил, ты такой хороший! Ты всегда все понимаешь. – И вдруг, впервые за последнее время, она о нем задумалась. Из него вышел бы бесценный друг для любой девушки, подумала она, ведь этот ум, который иногда так утомляет, можно было бы использовать в качестве все понимающей «жилетки»…

Он смотрел, как танцует Юбина, и Минни проследила за его взглядом:

– Ты пришел с девушкой, правда? Она ужасно симпатичная!

– Ну, по сравнению с тобой, не такая уж и красавица.

– Бэзил!

Он сознательно избегал смотреть на нее, угадав, что сейчас она слегка изогнулась и сложила руки на коленях. И как только ему удалось одержать над собой верх, случилось нечто экстраординарное – в окружающем мире, который перестал заключаться в ней одной, вдруг забрезжил какой-то свет. И тут же подошли какие-то первокурсники, чтобы поздравить его с победой в игре, и ему это понравилось – и похвалы, и их слегка заискивающие взгляды. Кажется, теперь у него были все шансы, чтобы на следующей неделе начать матч с Гарвардом.

– Бэзил!

Сердце бешено колотилось у него в груди. Краем глаза он заметил ее взгляд – она ждала. Может, она и правда пожалела? Может, ему стоит ухватиться за эту возможность, повернуться к ней и сказать: «Минни, скажи этому придурку, чтобы бежал к реке топиться, и вернись ко мне!» Он заколебался, но тут же вспомнил фразу, которая помогла ему днем в игре: хватит уже на сегодня ошибок! Зов внутри него медленно затих.

Явился Джубел-невозможный, всем своим видом показывая, кто тут главный, и сердце Бэзила отправилось в зал танцевать дальше, вместе с его обладательницей в розовом шелковом платье. Вновь потерявшись в тумане нерешительности, он вышел из зала на веранду. В воздухе суматошно кружился легкий первый снег, и звезды с неба холодно смотрели на землю. Взглянув на них, он увидел, что это по-прежнему его звезды – ореолы стремлений, борьбы и славы. Между ними пел ветер – насвистывавший ту самую, высокую и чистую ноту, которую он слышал всегда, – и гнал вперед, к новым битвам, парадный строй облаков. Эта картина обладала ни с чем не сравнимой яркостью и великолепием, и лишь опытный глаз командира мог заметить, что в небесах теперь стало на одну звезду меньше.