той или иной степени владел 22 языками, писал стихи, хорошо рисовал. Возможно, в рассматриваемый период он являлся самым широко и разносторонне образованным человеком в системе советской госбезопасности. Наружность молодого красавца нередко использовалась им для обольщения нужных женщин, но чаще по легенде прикрытия он играл роль аристократа из какой-либо европейской страны. Собственно, по отцу Дмитрий Александрович Быстролетов и в самом деле был графом, побочным сыном А. Н. Толстого (родственника известного писателя), а фамилию взял от матери, хотя существует и другая версия, согласно которой его отцом был обычный сельский школьный учитель. С молодых лет будущий разведчик вел полную приключений жизнь. После двухлетнего обучения в Морском кадетском корпусе в Севастополе он в 16-летнем возрасте успел принять участие в десантных операциях Черноморского флота, а в 1919 году, после окончания Анапской мореходной школы и дезертирства из флота Добровольческой армии А. И. Деникина, эмигрировал в Турцию. Несколько раз Быстролетов нелегально проникал на родину и вновь покидал ее, преимущественно в составе экипажей судов загранплавания. В эмиграции он продолжил свое образование, вначале в колледже для европейцев-христиан в Константинополе, а затем в Пражском университете. Позднее Быстролетов получил в нем степень доктора права, в Цюрихском университете — степень доктора медицины, а также прослушал курсы в академиях художеств Парижа и Берлина.

Во время учебы в университете способный молодой человек привлек внимание ОГПУ и был вначале привлечен к агентурной работе, а затем, после беседы с А. X. Артузовым и М. С. Горбом, зачислен в штат сотрудников. Чехословакию ему пришлось покинуть после неудачного вербовочного подхода к техническому секретарю Чешского союза промышленников, причем виновен в этом был не начинающий разведчик, а недостаточно продумавший ситуацию резидент Голст (“Семен”). Затем Быстролетов поступил в распоряжение берлинской резидентуры и работал во множестве стран Европы по документам венгерского графа Лайоша Перелли, чеха Иозефа Сверны, грека Александра Халласа, английского графа Роберта Гренвиля и другим.

Подобно большинству “великих нелегалов”, его судьба печальна. Быстролетова отозвали в Москву и обвинили в сотрудничестве с иностранной разведкой. На допросах следователи избивали его так, что кишки выпали из брюшины под кожу, а обломки ребер повредили легкие, после чего чудом выжившего и ставшего инвалидом человека отправили в лагеря. Там Быстролетов, к всеобщему удивлению, не умер, а в 1947 году потребовался руководству госбезопасности. Министр МГБ В. С. Абакумов предложил ему вернуться в кадры разведки, но заключенный согласился на это только при условии полной реабилитации. Подобная принципиальность оказалась совершенно бесперспективной и, мало того, губительной. Быстролетова заключили в одиночную камеру, где он приобрел тяжелый психоз, а затем возвратили в лагерь. В 1954 году его досрочно освободили из-за психического заболевания, временной слепоты и двух параличей, На воле Быстролетов слегка оправился, однако жил в очень тяжелых условиях. Несмотря на реабилитацию в 1956 (по другим сведениям, в 1955) году, КГБ не только отказал ему в пенсии, но даже не вернул изъятые документы об образовании. Позднее бывший легендарный разведчик работал языковым редактором в издательстве на нищенскую зарплату, сумел опубликовать несколько книг и умер в бедности в 1975 году, имея в послужном списке 11 лет нелегальных операций и 16 лет лагерей.

Контакт с де Ри помог Быстролетову выйти на его коллегу из СР, уже упоминавшегося Родольфа Лемуана. Этот урожденный немец и сын берлинского ювелира, названный при рождении Рудольфом Штальманом, с 1918 года работал на французскую разведку под псевдонимом “Рекс” и специализировался на добывании шифров и кодов. Затем Быстролетов передал Лемуана на связь Игнатию Рейссу (“Раймонд”) и полностью сосредоточился на работе с Эрнстом Олдхамом (“Арно”). Рейсс, представленный “Рексу” как офицер американской военной разведки, под этим прикрытием попытался наладить с французами обмен информацией по Германии. В ноябре 1933 года Лемуан, именовавшийся в оперативной переписке “Иосифом”, познакомил Рейсса с главным криптографом французской разведки Густавом Бертраном. “Американец” предложил к обмену некоторые латиноамериканские шифры, но французу больше нужны были европейские. Вскоре “Раймонд”, рассчитывая вызвать у Лемуана замешательство и шантажировать его, раскрыл перед ним свою принадлежность к оперативному аппарату ОГПУ. “Иосифа” совершенно не смутило это обстоятельство, и замысел Рейсса не сработал. Конечным результатом контакта с СР явилось получение итальянского шифра и некоторой информации по Чехословакии и Венгрии.

После 1935 года игнорировать Швейцарию с разведывательной точки зрения стало уже невозможно, и в ней начали появляться первые советские нелегалы. Внешняя разведка периодически использовала Конфедерацию для встреч с работавшими в третьих странах агентами, но вывод агентуры на глубокое оседание и закрепление первой начала военная разведка. Известен факт работы нелегальной резидентуры РУ РККА в главе с прибывшей в Женеву в 1936 году известной разведчицей М. И. Поляковой (“Гизела”, “Вера”, “Милдред”). Она легализовалась по британскому паспорту на имя Маргарет Ли и достигла неплохих результатов в приобретении источников, в первую очередь по линии военно-технической разведки. Полякова установила первый контакт с Рашель Дюбендорфер (будущая “Сисси”) и привлекла ее к сотрудничеству, хотя не исключено, что та уже работала на СССР и была завербована Анри Робинсоном. Историки затрудняются в вынесении конечного суждения о том, какая из версий соответствует действительности. Вообще, сведения о швейцарских агентурных сетях советской военной разведки весьма противоречивы и крайне скудно документированы в открытых источниках. Несмотря на это, их деятельность привлекала и привлекает пристальное внимание огромного количества исследователей, в значительной степени опирающихся на собственные домыслы и логические построения. В значительной степени это связано и с недостоверностью мемуаров некоторых видных участников событий (Радо, Фут, Кучински), еще более усиливающей степень неопределенности. Тем не менее, некоторые основные суждения о швейцарском нелегальном аппарате РУ/ГРУ РККА вынести все же можно.

Полякова пребывала в Женеве с 1936 по 1937 годы. В это же время, в августе 1936 года в этом городе появился венгр-коммунист, видный географ и картограф и один из самых результативных разведчиков Второй мировой войны Шандор Радо (“Альберт”), в 1934 году привлеченный к работе лично начальником IV (разведывательного) управления РККА Урицким и его заместителем Артузовым.

Будущий резидент родился в 1899 году в богатой еврейской семье и еще в период обучения в гимназии вступил в социалистический кружок. В ноябре 1918 года он одним стал из первых членов коммунистической партии Венгрии и активно участвовал в революции 1918–1919 годов. После ее поражения Радо эмигрировал в Австрию, а оттуда перебрался в Германию, и в университете Иены из правоведа переквалифицировался в географа и картографа. Одновременно он продолжал активную революционную деятельность в тесном контакте с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. В конце 1919 года Радо прибыл в Москву, где