— Встречу в изнанке, — со вздохом испарилась Алирая.

— И что… меня там ждет? — спросил Амрон учителя.

— Али покажет, но вряд ли тебе это место понравится…

Глава 3.17

Казалось, время остановилось. Оно тянулось как липкая патока, обволакивая страхом. О том, что Завс еще живой и господин не разорвал его на части, напоминала боль во всем теле.

Хозяин просыпался медленно из глубокого сна. Завс сомневался, что он будет при памяти после пробуждения, от чего страх еще сильнее сковывал его старое немощное тело. В господине заключалась огромная сила. Именно она поддерживала жизнь в теле свинорыла на протяжении столетий, и именно она на равных противостояла могуществу Искроса.

— Господин… — прошептал Завс, когда хозяин сел. Кровь медленно стекала по его белоснежной коже, зажигая древние письмена.

Взгляд бархатно-чёрных глаз остановился на старом свинорыле, заставляя его затрястись от страха еще сильнее.

— Ты пробудил меня раньше срока, — раздался приглушенный голос господина. — Где Мэрг?

— Он мёртв, господин, — сглотнул Завс.

— Мёртв? — хозяин взлетел над кровавой ванной и остановился напротив дрожащего советника. — Что значит мёртв?

— Наследник убил его, — едва смог выдавить Завс.

— Какой наследник? — недобро сузились глаза хозяина. — Он не должен был родиться сейчас.

— В этом и проблема, господин, его никто не чувствует, его не видят радары и его не было в вашем плане.

— И почему он до сих пор жив в таком случае, если его не было в плане?

— Потому что у него… возврат зла.

Хозяин опустился на пол и неожиданно для Завса расхохотался:

— Старая стерва оставила нам маленький подарок перед своей кончиной, а я уж думал, что она ушла на тот свет с концами.

Он сжал правую руку так, словно она плохо его слушалась, и поморщился.

— Господин? — позвал Завс. — Что нам делать с наследником?

— Пока ничего, — продолжал разминать руку хозяин. — Мне надо восстановиться и понаблюдать за новым поколением, прежде предпринимать какие-либо действия. Посмотрим, насколько сильно их исказила старая стерва.

Гекада передал господину халат и мокрое полотенце, а Завс порадовался, что он не сильно разозлился на них и пока не собирался никого убивать.

* * *

Клиника Анрифаля

— Разве его учили такие барьеры на разум ставить? Откуда это?

— Наверное, совет магов перестарался с домашними арестами. На нём же живого места нет от сдерживающих печатей.

Обрывки голосов незнакомцев доносились откуда-то из соседнего помещения. Повторно Олег проснулся внутри белого цветка, облепленного голубыми проводами. Последнее что мальчик помнил, как его собирались отвезти в больницу…

Олег так сильно привык к человеческим медучреждениям, что веронское привело его в легкое недоумение. Гигантские цветы. Провода. Трубки. Дисплеи с непонятными символами. Парящие штуки неизвестного назначения. Роботы…

На запястье датчик пиликал и Олег совершенно не понимал, как его снять, пришлось обращаться к памяти предков, но и она не подсказала.

Олег слез с цветка. Его облачили в сиреневую робу в пол, никаких тапочек не наблюдалось. Пришлось идти босиком. Дверь сама расползлась, словно множество змей, в коридоре не оказалось охраны. Да и переплетение проходов напоминало лабиринт, к тому же некоторые проходы круто уходили вверх и вниз…

— Не понял…

И тут память предков подсказала: вероны не всегда летали, поэтому веронский дворец строился еще во времена, когда вероны ходили по земле. Больница более современная, поэтому уже учитывала способность веронов к полету и ползанью по стенам. Притом больница именно веронская, а не та, что находилась на межпространственной станции и где могли получить медицинскую помощь иномиряне. Амрон — веронский наследник, его бы не повезли на нейтральную территорию. Иномиряне его до смерти боялись.

В коридоре висели небольшие портреты. И снова веронские короли, вперемешку с теми, кто внес вклад в медицину. Висел портрет и Искроса, однако под его именем никаких достижений не нашлось, лишь пара корявых надписей «трус» и «предатель».

В душе нарастал гнев. Заслужил ли Искрос, чтобы после смерти его продолжали поливать помоями? Никто его не понял, да и не пытался. Жена и та разобралась, лишь став духом мщения. Он нес груз, которым не мог ни с кем поделиться. Сделка, которую он заключил с Воскрешенной, закрыла от веронов его разум и чувства. Даже Олег, получивший большую часть его воспоминаний, не имел доступ ко всем подробностям сделки со старой ясновидящей. Её могущества хватало, чтобы защитить секреты даже после гибели.

— Амрон? — к нему подошла Льяри и присела на корточки. — Как ты себя чувствуешь?

Олег не ответил, а веронка проследила за направлением его взгляда и сказала:

— Это дети написали.

— Они написали, а взрослые не стерли, — отвернулся Олег и направился обратно в свою палату.

— Амрон, папа рассказывал тебе, почему мы отвернулись от Искроса?

— Как будто он что-то знал о старшем брате, — презрительно бросил Олег. — Он видел не дальше, чем вы.

Красные глаза веронки округлились.

— И что же, по-твоему, мы не увидели? Как Искрос нас предал? Как смотрел и ничего не делал?

Олег скривился, снова разворачиваясь к ней. Он ощущал отголоски её гнева. Веронка полностью считала справедливым то, как называли Искроса. Она бы с удовольствием сняла его портрет со стены и предала забвению.

— Я тоже не понимаю его, — вновь заговорил Олег. — Как он мог вместо семьи, выбрать вас? Вы его жертвы не заслужили.

— Жертвы⁈ — сорвалась на крик Льяри. — Чем же он пожертвовал⁈ Из-за него погибли наши близкие!

— Из-за него⁈ — закричал в ответ Олег. — Или из-за вас самих⁈ Он выбрал вас, а вы даже не пытались его понять! Он не мог рассказать вам, потому что был скован сделкой, а вы как нетерпеливые тараканы лезли под тапок! Вы сами виноваты в своих страданиях!

У Льяри еще сильнее округлились глаза от его слов. Она словно впервые его видела. Догадалась ли, что перед ней не Амрон? От усталости и тумана в голове после долгого сна Олегу стало всё равно, поймет ли она.

— Какое право, ты имеешь такое говорить⁈ — от ярости голос веронки задрожал.

— Право? Разве не я его наследник? — вокруг фигуры Олега воспламенилось синее пламя, заставившее Льяри боязливо отступить. — Он не мог говорить, но я могу. Меня не сдерживает сделка, как его.

— Поэтому ты считаешь, что можешь делать выводы о том, чего не видел⁈

— Почему не видел? Видел. Всё видел. Как вы все кричали, отрекаясь от служения его семье. Как рвали кровные узы. Как оскорбляли его, видел. Он молчал и не мог ни слова сказать в свою защиту, но я могу.

Льяри хотела ответить, но Олег рявкнул:

— Молчать!

Веронка к собственному удивлению подчинилась его приказу. Так же