Милинда осуждающим, непонимающим взглядом встречала мать, поздно возвращавшуюся с таких прогулок домой, но из-за натянутых с ней отношений не вмешивалась и не пыталась прояснить причины такой оживленности и загадочности.

София, хоть и ладила с сестрой, все же не решалась выдать прекрасную тайну двух близких им людей. Но зато обо всем в подробностях знал мистер Кроу. София не могла сдержать эмоций и не поделиться с ним.

Сама Хелен не выдавала своих чувств, не заговаривала на эту тему, была мечтательно-задумчивой, укрываясь от любого проникновения в ее сокровенное. И все же нельзя было не заметить произошедших перемен в ее настроении, самочувствии и мироощущении. Словом, проснувшаяся в ней счастливая женщина светилась изнутри и дарила свой свет и тепло окружающим. Все, кто находился рядом с ней, ощущали ее воодушевленность и жизнерадостность, невольно заражаясь облачным настроением.

Трогательность и невинность отношений матери и крестного не оставляли в душе Софии места равнодушию и обреченности своего личного счастья, наполняли новой надеждой, заменяя озлобленность снисхождением. Хотя легкая грусть возникала всякий раз, когда она видела, что ее мечты воплощаются у кого-то другого, а не у нее.

Радостно было наблюдать, как день за днем ее мать расцветала, менялось ее отношение к себе. Спустя полторы недели пребывания в Хьюстоне она выглядела лучше, чем по приезде. Лицо играло красками, в глазах появился живой блеск, морщинки вокруг глаз и на лбу, будто сами собой разгладились. Хелен даже немного пополнела, и ей это шло.

София стала ловить себя на мысли, что, возможно, не все в жизни так грустно и безнадежно, что от нее можно получать удовольствие, если изменить точку зрения на некоторые вещи. Однако идей, как это сделать для себя, в голову не приходило. Наверное, стоило оставить их на потом и не терять времени на самоедство, а двигаться и развиваться дальше.

***

В конце второй недели в Хьюстоне Милинда неожиданно нетерпеливо засобиралась домой, к Джеку. Хелен колебалась в принятии решения. Впервые за последние годы она ожила, ощутила прилив сил и почувствовала себя счастливой рядом с дорогими ей людьми. Безрассудное стремление Милинды назад, в безрадостное, досадное, безнадежное прошлое поставили Хелен в тупик. Ей некуда было возвращаться. Не к кому. Но и оставить дочь без поддержки было бы непростительной черствостью.

С тяжестью на душе Хелен безмолвно повиновалась материнской доле.

– Может, ты еще побудешь с нами?– умоляющим голосом попросила София Милинду, сдерживая свое раздражение от ее упрямства.

– Нет,– категорично ответила та.

– Но ведь нам всем так хорошо вместе?

– Я хочу к мужу, и в этом нет ничего ужасного!

– Из-за тебя и мама уезжает…

– Это ее личное решение. Нечего меня обвинять,– жестко бросила Милинда.

– Чего ты злишься?– возмутилась София.– Я не прошу тебя уходить от мужа. Я прошу еще несколько дней побыть с нами… И что это у тебя за манеры стали? Ты стала такой агрессивной?

– Я знаю, что ты думаешь о Джеке и обо мне. И не надо притворяться, что ты все забыла. Ты ведь всегда была против. Хотя я никогда не вмешивалась в твои жизненные планы,– холодно высказала Милинда, чувствуя себя беззащитной, непонятой и одинокой среди, казалось бы, родных людей.

София обиженно покачала головой и, уходя, пристыдила сестру за неблагодарность:

– Я думала, что наши отношения наладились после той операции, и ты понимаешь, как я беспокоюсь за тебя. Но ты глупая, упертая девчонка!

Милинда была сражена откровенностью сестры. Все, что она желала теперь, – это вернуться к Джеку и обрести свое обычное спокойствие. Хотя будет ли у нее спокойствие и уверенность в будущем в Эль-Пачито?

– Образумить Лин не удалось!– раздраженно выпалила София, придя в комнату матери.– Может быть, удастся образумить тебя?

Она пересекла комнату и с шумом села в кресло у окна.

– Прости, но у меня нет никакого терпения общаться с ней. Мы перестали понимать друг друга. Она все сразу принимает в штыки,– оправдалась девушка, заметив неодобрительный взгляд матери.

– Может, стоит быть с ней помягче? Терпимее?

– Куда уж мягче?!– вспылила София.

– Ей самой нелегко справиться с противоречивыми чувствами, а ты давишь на нее.

– Не давлю!

– Давишь, и не спорь со мной,– строго возразила Хелен.– Думаешь, она не понимает, что у нее с Джеком происходит? Она понимает, только еще не осознала, что у них нет будущего.

София по-детски непримиримо надула губы и недовольно скрестила руки на груди.

– А при чем здесь ты? Я же вижу, что ты не хочешь туда возвращаться, а насильно себя заставляешь? Вон и чемодан не хочет закрываться…

Хелен мягко улыбнулась капризно-обиженному тону дочери и оставила непокорный чемодан в покое.

– Что ты от меня хочешь?

– Чтобы ты успокоилась и осталась…

– Софи, между Лин и Джеком не все ладно. Ей может потребоваться моя помощь, поддержка. И твои капризы здесь неуместны.

– А твое желание? А Бен? Кстати, я рассказала ему, что вы собираетесь, и он скоро придет.

Хелен обессиленно опустила руки и села на чемодан.

– Кто тебя об этом просил?!

София беспокойно поморщила лоб и виновато опустила голову.

– Я понимаю, что вмешиваюсь не в свое дело. Наверное, я эгоистка и думаю только о себе…

Она почувствовала, как слезы защекотали веки, и дрогнувшим голосом продолжила:

– В мире столько несправедливости. Если еще и вы потеряете друг друга, то я не знаю, что мне ожидать от своего будущего.

Хелен поднялась и подошла к дочери. Заглянув ей в лицо, она тревожно сдвинула брови и спросила:

– Ты что-то скрываешь от меня?

Девушка отрицательно покачала головой. Но это не успокоило мать.

– Ты говоришь ужасные вещи о своем будущем. Почему ты ждешь чего-то страшного?

– А кто из нашей семьи счастлив по-настоящему? Ну… если не считать Живчика…

Хелен тяжело вздохнула и положила ладонь на плечо дочери.

– Я так страдаю оттого, что мы в разлуке. Я не вижу, не знаю, как ты растешь, что с тобой происходит. Ни Бен, ни Лили толком не могут рассказать о тебе. Я люблю тебя, так беспокоюсь за тебя… И все же ты находишься под наблюдением близких людей…

Хелен обняла дочь.

–…а Лин там одна… Мне трудно в чем-либо ее убедить. Но она чувствует во мне опору и поэтому еще держится. Обещаю, что я обязательно справлюсь с поместьем и постараюсь вернуться сюда.

София прижалась щекой к теплому плечу матери и закивала, одобряя ее решение.

– Девочки, Бен пришел,– заглянула в комнату Лили.