предзнаменований Бен не заметил. Он отложил поиски гномов до утра, чтобы облегчить их посветлу, но раннее утро оказалось довольно-таки хмурым. Бен выглянул в окно. Мокрая земля блестела: тут и там были лужи. Он вздохнул. В такую погоду трудно будет отыскать следы гномов.

Однако Сапожок (а такие дела входили в его обязанности) не был обескуражен. Бен спустился в столовую, чтобы позавтракать перед уходом, и обнаружил, что советник Тьюс и кобольд оживленно обсуждают именно это дело. Бен смог разобрать многое из того, о чем они говорили: у него было достаточно времени, чтобы научиться неплохо понимать гортанный язык кобольдов. Сапожок говорил, что, несмотря на дождь, ему будет не труднее, чем в иное время, выследить гномов. Бен удовлетворенно кивнул и позавтракал с большим аппетитом, чем он сам ожидал.

После завтрака король, волшебник и Сапожок вышли в передний двор. Ивица была уже здесь. Она отбирала лошадей для похода и наблюдала за сборами. Бен всегда удивлялся ее собранности и трудолюбию, тому, как она добровольно бралась за дела, которые могли и не входить в ее обязанности. Она улыбнулась и поцеловала его. Сам Бен не особенно хотел брать ее с собой (он всегда беспокоился за нее), но Ивица настояла. Теперь король был даже рад этому. Он обнял и поцеловал жену.

Они перевезли животных на «большую землю» и отправились в дорогу прежде, чем кончилось утро. Бен ехал верхом на своем любимце — гнедом по кличке Криминал. Советник — на старой серой лошади, а Ивица — на чалой. Только кобольды предпочли, как обычно, обойтись без лошадей (похоже, лошади были только рады). Бен любил шутить, что может оседлать Криминала только ради верховой езды. И на этот раз король повторил свою шутку, но она прозвучала плоско. Его спутники ежились и кутались в плащи от дождя и холода. Им сейчас было не до шуток. Главное для них было — по возможности скрыть, что им неуютно.

Сапожок быстро опередил остальных, что было не так трудно: всадники ехали шагом. Бен не очень беспокоился, где искать кыш-гномов. Это были более или менее предсказуемые существа. С такой драгоценностью, какой им представлялась бутылка, они должны были направиться прямо в свой дом-нору. Значит, путь их будет лежать к северу от замка Чистейшего Серебра, через леса, вдоль западных границ Зеленого Дола, пока они не достигнут горной области, где обитают гномы. Быстро они идти не могут: они никогда не были скороходами, а сейчас еще заняты бутылкой. Бен был почти уверен, что оба плута не смотрели на себя как на воров и не боялись погони. Значит, гномы не станут бежать, и Сапожок сможет найти их, несмотря на дождь, еще до вечера.

Поэтому вся компания брела на север, терпеливо ожидая, когда вернется Сапожок и сообщит, что он нашел гномов. Что так и будет, они не сомневались. Никто не уйдет от кобольда, если он решил его выследить. Кобольды же, когда надо, могли передвигаться с удивительной быстротой. Если Сапожок нападет на след гномов, то скоро их нагонит, а в том, что он нападет на их след, сам кобольд был уверен на все сто. Бен надеялся, что это случится скоро. Мысли о Злыдне, как назвал его советник, не давали покоя.

Король пытался представить себе этого самого Злыдня, но его воображения не хватало для подобной работы. Тьюс видел Злыдня больше двадцати лет назад, притом он никогда не отличался хорошей памятью. Он только помнил, что этот Злыдень бывает то маленьким, то большим. Ну, от таких воспоминаний толку не много. Хуже другое — колдовство, которым был наделен этот злой дух, не сулило ничего доброго ни гномам, ни людям. Бен надеялся только, что Щелчок и Пьянчужка не успели открыть бутылку и выпустить его на волю.

Снова подул ветер, обдав лицо Бена дождевыми каплями. Хоть бы на минуту показалось солнышко!..

— Кажется, скоро немного прояснится. Ваше Величество, — услышал он голос волшебника, ехавшего позади.

Бен кивнул, хотя ему в это не верилось. Он боялся, что дождь снова будет идти «сорок дней и сорок ночей», так что им всем придется строить ковчег, а не гоняться за этими болванами-гномами. Прошли почти сутки, как Абернети исчез вместе с медальоном, и король начал уже отчаиваться. Как он там, Абернети? Как он может жить в мире, откуда явился сам Бен? Пусть он каким-то образом сможет спастись от Микела Ард Ри, но куда он денется потом? Он же не знает географии того мира. А стоит ему начать там кого-нибудь расспрашивать…

Бен предпочел не думать об этом. Сейчас не время для бесплодных размышлений об Абернети или о медальоне. Сейчас главное — найти Щелчка и Пьянчужку и отобрать у них бутылку. Хотя у короля не было медальона, он верил, что ему удастся добиться своей цели. Сапожок и Сельдерей вполне могли справиться с гномами. А если понадобится, то советник Тьюс должен пустить в ход собственное волшебство, чтобы противостоять этому Злыдню. Надо только поспешить, и тогда, быть может, им удастся отобрать у гномов бутылку прежде, чем они разберутся, что к чему.

И все же хорошо было, когда он мог полагаться на Паладина, на это свое могущественное «второе я». Он снова вспомнил боевые доспехи, вкус и азарт битвы… Эти воспоминания были одновременно и пугающими, и отталкивающими. Против своей воли Бен снова стал представлять картины битвы. Он даже побаивался иногда, что такого рода фантазии, где он представлял себя Паладином, станут для него чем-то вроде зелья…

Усилием воли король заставил себя не думать о медальоне. Сейчас совсем не время для этого. Без медальона никакое преображение все равно немыслимо. Без медальона Паладин — всего лишь мечта.

Уже наступил полдень, и усталые путники наскоро перекусили, сделав остановку под раскидистыми кленами, Сапожок пока не возвращался. Никто не говорил об этом, но на душе у всех было неспокойно. Они снова отправились в путь, теперь уже вдоль границы Зеленого Дола. К северу и востоку от них простиралась зеленая равнина. Дождь стал идти потише, видимо, сбывалось предсказание Тьюса к тому же немного потеплело. Но солнце все еще было скрыто за серыми тучами.

Вскоре наконец появился Сапожок. Пришел он не с севера, как они ожидали, а с запада. Глаза его горели, и он улыбался, как радостный ребенок (с той разницей, что у детей не бывает клыков). Кобольд таки отыскал Щелчка и Пьянчужку оказалось, что кыш-гномы вовсе не отправились на север, к себе домой.