прямо предупреждает о возможных увечьях и травмах, в том числе несовместимых с жизнью. Особенно покоробила опасность радиационного облучения. Впрочем, государство берёт на себя все расходы на лечение и последующую реабилитацию. В случае инвалидности и потери трудоспособности оно же обязуется выплачивать довольно-таки нехилую пенсию. Примерно столько же получают офицеры не ниже майора, которым не повезло потерять на войне руку или ногу.

Лишь на самой последней странице нашлось то, ради чего собственно Виант нырнул с отвесной скалы головой в тёмную воду. Отдельным пунктом прописана его амнистия. Российская Федерация в лице руководства проекта обязуется снять с Вианта судимость либо специальным решением за особые заслуги, либо через пять лет работы в проекте.

Виант в задумчивости скосил глаза в сторону. Пять лет – это гораздо лучше, чем двадцать четыре. Пусть под землёй, зато в одноместном номере с мягкой постелью и персональным унитазом. Хотя… Руки мысленно расстегнули пуговицы на груди Инги Вейсман. Наверняка в жилом секторе найдутся и двухместные номера для семейных.

На всякий случай Виант дважды перечитал бумаги: вроде как, всё чисто.

– Хорошо, я согласен, – Виант положил последний листок договора в общую пачку.

– Отлично, подпиши, – Николай Павлович протянул шариковую ручку.

Заверить пухлый договор, да ещё в двух экземплярах, нелёгкий труд. Последний раз столь много Вианту довелось писать ещё в университете. Наконец, самый что ни на есть последний листок украсила фиолетовая подпись с инициалами и датой: 28 июня 2016 год.

– Ну а теперь-то вы мне расскажите, что это за «Синяя канарейка» и почему она синяя, а не розовая? – Виант воткнул обратно в подставку шариковую ручку.

– Ну что же, – Николай Павлович мимоходом пролистнул договор, – в штат проекта ты официально зачислен. Теперь осталось допустить тебя к работе. А это невозможно, пока ты не пройдёшь необходимый инструктаж по правилам внутреннего распорядка, пожарной и электрической безопасности.

Чёрная папка с бумагами, в два раза толще типового договора, плюхнулась на стол. Виант лишь мысленно махнул рукой – бюрократия во всех своих ипостасях. В данный момент в самой отвратительной их них под названием правила ТБ.

Два часа, битых два часа сухим монотонным голосом Николай Павлович читал правила ТБ пункт за пунктом, пункт за пунктом, пункт за пунктом. И ладно бы просто читал. Так нет же: куратор то и дело останавливался и задавал вопросы, дабы убедиться, что «новый сотрудник в должном объёме усвоил материал».

К концу экзекуции голова Вианта окончательно вспухла от всех этих «сигнальные цвета, знаки безопасности и сигнальную разметку следует принять…», или «при наличии электрических бот или галош…». Вторым после головы соскучился желудок и принялся усилено намекать, что пора бы как следует подкрепиться.

– Ну а теперь-то, надеюсь, всё? – Виант бросил прямо на столешницу шариковую ручку.

– Теперь, действительно, всё, – Николай Павлович захлопнул толстую папку. – Виант Фурнак, вы официально допущены к работе. Уважаемая, – куратор повернулся к Инге Вейсман, – введите вашего нового коллегу в курс наших дел. Прошу вас.

Прекрасное создание в белом халатике тут же пересела к столу Николая Павловича на свободный стульчик. Все эти три с лишним часа она доблестно просидела в небольшом удобном кресле с мягкой спинкой незаметной мышкой, не проронила ни слова и даже ни разу не вышла из кабинета в дамскую комнату.

– Хорошо, Николай Павлович, – Инга Вейсман повернулась к Вианту лицом. – Скажите, как вы относитесь к уфологии и уфологам?

– Это… – Виант наморщил лоб, – летающие тарелки, маленькие зелёные человечки и те, кто верит во всю эту хрень.

– А как же быть с Библией, Ведами и прочими древними текстами, где то и дело описываются встречи с богами с небес? – Инга Вейсман улыбнулась.

– Ну-у-у… – неопределённо протянул Виант, – это было давно и неправда.

Спорить с «древними текстами» не с руки. От самых ретивых последователей святых писаний можно и кирпичом по башке получить. Да и трудно сосредоточиться на серьёзном разговоре, когда на плечах Инги Вейсман сквозь тонкую ткань халата угадываются бретельки лифчика, чёрного, кажется.

– А если я вам скажу, что инопланетяне — это не плод воспалённой фантазии самозваных уфологов, а твёрдый факт?

– Что? – Виант резко выпрямился на стуле. – Вы ещё скажите, будто в вашем распоряжении оказался корабль инопланетян, – Виант откинулся на спинку стула. – Или в самом деле оказался?

Насмешливая улыбка и чуть сощуренные глаза Инги Вейсман как-то непохожи на глупый розыгрыш. Да и Николай Павлович втихаря ухмыляется. Виант заново окинул взглядом кабинет, это не может быть шуткой за государственный счёт, да ещё в таком количестве.

– Да, вы правы, – Инга Вейсман чуть наклонилась к Вианту, – в нашем распоряжении и в самом деле оказался корабль инопланетян.

– Да, да, а в соседнем кабинете, прямо сейчас, допрашивают самого главного зелёного человечка, у которого на голове самые длинные зелёные антенны, – Виант прикусил язык, неверие вкупе с ядовитым сарказмом помимо воли вырвались наружу.

– Вижу, вы упорно не хотите верить, – Инга Вейсман села прямо. – Тогда я расскажу вам всё с начала. Наши геологи до сих пор спорят, как давно космический корабль пришельцев оказался здесь, в недрах Юланской горы, в Республике Алтай.

Виант чуть заметно дёрнулся. Республика Алтай, пусть не Сибирь, но недалеко.

– Одни говорят, – между тем продолжила Инга Вейсман, – тысячу лет назад, другие не скупятся сразу на миллион. Пока же ясно одно: космический корабль спустился из космоса и был спрятан. Пришельцы выкопали котлован, опустили в него корабль и засыпали. Для входа осталась небольшая пещера, которая ведёт из целой системы естественных пещер под Юланской горой.

Ещё со времён Российской империи многие исследователи и поселенцы слышали легенды местных жителей о зелёной пещере, откуда ещё никто и никогда не возвращался. Но лишь в 2009 году профессор Фёдоров из Геологического института нашёл вход в корабль пришельцев.

Впрочем, то, что профессор Фёдоров нашёл именно космический корабль, выяснилось несколько позже. Тогда же перед ним предстала легендарная «малахитовая комната».

Николай Павлович распахнул ноутбук, далеко не самая качественная клавиатура тихо защёлкала под его пальцами. Почти сразу над головой куратора ожил плоский экран. Виант поднял глаза. На слегка пыльном мониторе развернулась профессиональная фотография высокого качества. Невероятно красивое длинное помещение с арочным сводом. Вдоль стены ряд то ли полукруглых гробов, то ли надгробий. Виант улыбнулся, действительно «малахитовая комната»